– Нельзя так, нельзя! – рассердилась учительница. – Нельзя так грубо переносить литературный пример на жизнь… Нельзя чистые помыслы и поступки героев девятнадцатого века проверять нашими поступками… Другое время… Женщины теперь другие… Им не надо объяснять, что они вправе любить, они знают это сразу… За это уже не надо бороться…
– А за что надо? – спрашивает Лена. – За что надо бороться в наше время? За что боретесь вы сами?
– Как не стыдно на уроке по Чернышевскому – по Чернышевскому! – быть такими циниками, – возмутилась учительница… – Чистейший человек чистейшей души. А тебе, Лена, особенно не к лицу…
– Что ей, собственно, не к лицу? – вступился Митя. – Что она такого сказала? Если не знаете, что ответить, так и признавайтесь. Мы вас поймем. Никто всего не знает.
– Почему я не знаю? – совсем растерялась учительница. – Я знаю… Я знаю, что сейчас многие браки оказываются непрочными. Это во всем мире…
– Почему? – выдохнули они всем классом.
– Тут много разных мнений…
– Скажите свое, – настаивает Лена.
Учительница совсем растерялась, покраснела.
– Я скажу… Потом… Ладно? Мы можем кого-нибудь пригласить. Ленину маму, например… Вы не думайте, я скажу вам и свое мнение… Непременно… Но это на самом деле большая проблема… Может, ваше поколение ее решит…
– Мы решим, – смеется класс. – Мы вообще не женимся, чтобы проблемы не было…
– Женитесь! – сказала учительница. – Куда вы денетесь? И каждый будет решать эту проблему сам, потому что она личная. А порядочность общества будет зависеть от вашей личной порядочности… Вот, собственно, о чем и пекся Чернышевский. Надо быть порядочным в самых малых, самых невидимых другим делах. И тогда будет меньше боли, меньше слез…
– Ну вот, а вы боялись! – засмеялся Митя. – У вас, оказывается, есть свое мнение.
– За что же ты меня его лишить хотел? – покачала головой учительница. – Это с твоей стороны нехорошо!
– Не буду! – оказал Митя. – Буду делать хорошо и не буду плохо!
– Не обращайте на него внимания, – сказала Лена. – Он известный трепач!
Ребята возвращаются после получения паспортов. Многие так их и держат в руках. Погода стоит прекрасная, все расстегнулись, стянули с головы платки, шапки. Зашли в сквер, сдвинули лавки, побросали на землю сумки, расселись, болтают про все сразу.
– Надо идти в ПТУ… Там почет, уважение, да еще и кормежка… Никаких тебе проблем… – сказал кто-то.
Вот уже паспорта аккуратненьким домиком поставлены в центре.
– Теперь совсем другая должна начаться жизнь, – задумчиво сказала Лена.
– Замуж вам все равно еще нельзя, – засмеялся мальчик в очках.
Девчонки возмущенно накинулись на него.
– Ну а что? А что? – защищался тот, что в очках. – Тогда какая такая другая жизнь? Та же самая!
– Можно купить билет на самолет! – резонно пояснил Митя.
– На какие деньги? – воздел руки мальчик в очках.
– Давайте соберем ему деньги на самолет, – предложила Лена. – Пусть улетает подальше!
– Соберите! – сказал мальчик, снял шапочку и пошел по кругу.
– А Нилина даже паспорт не пришла получать! – сказала Лена. – Опять в уборной рыдала.
– Они с отцом мебель делят, – осведомленно пояснила Вера Кузнецова.
– Как это? – не поняла Лена.
Вера посмотрела на нее с превосходством человека понимающего.
– Очень просто… А ты, ребенок, еще не понимаешь? Скоро поймешь…
– Я сейчас же к ней пойду! – сказала Лена, отыскивая свой паспорт и вытаскивая из кучи сумку. – Надо же знать, что с человеком.
– К Нилиной лучше не подходить, – вздохнул кто-то из девчонок. – Такая стала злющая…
– Пока, – бросила ребятам Лена.
– А ты чего не бежишь следом? – спросила хорошенькая Вера, поворачивая к Мите лукавое кокетливое лицо.
Митя загадочно улыбнулся, пожал плечами и подсел к ней поближе.
Лена пришла к Нилиной. Она вошла в квартиру, из которой совсем недавно вынесена половина вещей. Стены еще хранят следы предметов, которых уже нет. Мать Нилиной, измученная, раздраженная женщина, потерянно, бестолково ходит по своей разоренной квартире.
– Так и живем! Тебе половина и мне половина! – объясняет она этот разор Лене. – Мне холодильник, ему – телевизор. Мне шифоньер, ему – диван. А как с половиной жить? Ну как? Я ж на швейной машине радио не послушаю. Зато все по закону, все по справедливости… К матери твоей вот ходила. Посоветуйте, говорю. А она говорит: если есть у вашего бывшего супруга совесть, то он все вам оставит, а если нету, то будет не по совести, а по закону – пополам. Ну, нету у него совести, нету!
– Ему ж тоже надо жить! – тихо говорит вся нахохленная, как замерзший воробей, Нилина. – Он же тоже человек!
– А у него все было! – кричит мать. – Все как есть! Так ему ж этого мало оказалось!
– Мам! Перестань! – просит Нилина.
– Да ладно! – машет рукой мать. – Чего кричу, сама не знаю…
…Лена и Нилина шепчутся в другой комнате.
– Чего пришла? – сурово спрашивает Нилина.
– Ты не пришла получать паспорт… Я подумала…
– А ты не думай, – ответила Нилина. – А то голова лопнет.
Лена как-то неловко засмеялась, не зная, что сказать и как себя вести. Нилина же будто даже наслаждалась смущением Лены.
– Пошли, погуляем? – предложила Лена.
– Ты со мной никогда не гуляла, – ответила Нилина. – Ты меня жалеть пришла… Так вот слушай, Вера Павловна из «Что делать?», себя жалей! Поняла? У тебя и твоей матери тоже может быть – тебе половина и мне половина. Я их видела сегодня.
– Ты о чем? – тихо спросила Лена. – Кого ты видела?
– Это ты отца своего спроси, куда он бегает, а не меня… А меня нечего жалеть! И еще… Хочешь, скажу? Или не надо? Скажу! Раз пришла, а не звали… Твой Митька объяснился в любви Верке Кузнецовой. Я сама записку читала. Верка ему ответила: «А Лена?» А он ей, знаешь, что сказал? Лена уже не считается, Лена – прошла.
– Знаешь, – сказала Лена, – пожалуй, я не пойду с тобой гулять… Я раздумала…
И выбежала из квартиры Нилиной.
На улице Лена в автомате набирает номер телефона.
– Сергея Николаевича, будьте добры!
– Кого? Я вас плохо слышу… – голос Ольги Николаевны. Молча повешена трубка.
Лена вышла из телефонной будки и остановилась, не зная, куда идти. Потом решительно снова шагнула в автомат. Снова набрала тот же номер.
– Алло! – ответила Ольга Николаевна. – Алло!
Лена молчит.
