— Но ведь тот топор не висел на стене, — напомнила
следователю Ирина, — Валентин Петрович только вчера привёз его из Африки!
— Это неважно, — отмахнулся следователь,
по-прежнему глядя только на Катю, — это образ, метафора…
— Образное выражение, — проговорила Костикова,
недовольно поглядев на Ирину, которая посмела прервать речь обожаемого шефа.
— Я не имел в виду этот конкретный топор, —
продолжил тот, окинув взглядом экзотическое убранство прихожей, — я имел в
виду все эти топоры, копья и прочие орудия убийства…
— Это вовсе не орудия убийства, — робко вставила
реплику Катя. — Это африканские народные изделия, образцы прикладного
искусства… результаты этнографических экспедиций…
— Я понимаю, Екатерина Михайловна, ваше естественное
желание защитить близкого человека, — мягким, воркующим голосом ответил ей
Василий Иванович. — Я очень хорошо понимаю и даже преклоняюсь… но я хочу
открыть вам глаза! Он недостоин вас, он преступник, правонарушитель! И уверяю
вас, очень близко находится другой человек, который способен высоко оценить
ваши многочисленные достоинства!
— Он не преступник! — горячо воскликнула
Катя. — Он достоин! И он ни в чем не виноват!
— Катька, — удивлённо прошептала Ирина на ухо
подруге, — кажется, следователь в тебя влюбился! Влюбился с первого
взгляда!
— Да иди ты, — отмахнулась Катерина, но немедленно
залилась румянцем.
— А что, — начала Ирина, чтобы заполнить неловкую
паузу, — уже установлено, что пострадавшая… то есть потерпевшая убита
именно этим топором?
— Результаты экспертизы ещё не готовы, — ответил
Василий Иванович с некоторым смущением, — но они будут готовы в самое
ближайшее время. И я в них нисколько не сомневаюсь. Конечно, техника,
поставленная на службу следствия, очень важна, но ещё важнее маленькие серые
клеточки! — И он выразительно постучал себя пальцем по темени.
— Да, вот ещё что, — продолжила Ирина, не
собираясь сдаваться, — кажется, время убийства установлено?
— Достаточно точно, — гордо сообщил Василий
Иванович, — по словам осмотревшего труп медицинского эксперта, смерть
наступила не ранее тринадцати часов двадцати минут, а свидетельница застала
подозреваемого над трупом в четырнадцать часов шесть минут. Так что все
вписывается в эти рамки, ошибка не может превышать сорока шести минут…
— Но тогда все в порядке! — радостно воскликнула
Ирина. — Валентин Петрович… подозреваемый невиновен!
— Валик не виноват! — поддержала подругу Катя.
— Почему вы так думаете? — насторожённо спросил
следователь, внимательно оглядев подруг.
Да потому, — ответила Ирина, как более уравновешенная и
здравомыслящая, — что в это время профессор Кряквин ещё был в самолёте!
Его самолёт приземлился только в четырнадцать часов пятьдесят минут! Мы это
знаем точно, потому что были вчера в аэропорту! Ваша замечательная
свидетельница ошибается, и надо ещё выяснить, в чем причина этой ошибки и не
причастна ли она сама или её близкие к вчерашнему убийству!
Ирина замолчала, чрезвычайно довольная своим эффектным
выступлением, особенно его концовкой. Она посмотрела на следователя, чтобы
оценить, какое впечатление на него произвели её слова.
Его лицо Ирине не понравилось.
Следователь усмехался.
— Вы вчера были в аэропорту? — переспросил он.
— Да, — подтвердила Ирина без прежнего энтузиазма.
— Встречали Валентина Петровича?
— Ну да!
— И как — встретили?
— Нет, — тихо ответила Ирина, чувствуя, как почва
уходит у неё из-под ног.
— И не удивительно, — проговорил
следователь, — потому что профессора Кряквина на борту этого самолёта не
было.
— Как — не было? — едва выговорила Ирина
пересохшим от волнения ртом.
— Как — не было? — повторила за ней Катя с
совершенно другой интонацией, не предвещающей ничего хорошего.
Простите, Екатерина Михайловна, что вынужден огорчить
вас, — следователь снова обращался только к Кате, — но мы,
естественно, выяснили, был ли Валентин Петрович Кряквин среди пассажиров
вчерашнего рейса Марсель — Петербург. Я знаю, что многие люди без должного
уважения относятся к работникам следствия, недооценивают наши способности и
профессионализм…
— Недооценивают! — подхватила Костикова,
молитвенно сложив руки и глядя на шефа, как на божество.
— Но тем не менее мы стараемся делать все, что в наших
силах! — продолжил Василий Иванович и для верности ударил трубкой по
африканскому барабану. Барабан ответил ему долгим гулким звуком.
— Так вот, Валентина Петровича не было среди пассажиров
вчерашнего рейса! — повторил следователь, как бы забивая ещё один гвоздь в
крышку гроба, в котором он хоронил Катину счастливую, хотя и непродолжительную
семейную жизнь. — Валентин Петрович прилетел в Санкт-Петербург днём
раньше, позавчера! Это достоверно установлено по документам авиакомпании.
— Как — позавчера? — растерянно переспросила
Ирина.
— Как — позавчера? — повторила за ней Катя с
совершенно другой интонацией. — Где же он был все это время?
— К сожалению, нам это пока неизвестно, — с
оттенком лёгкой горечи ответил Василий Иванович. — Ваш муж не отвечает на
этот вопрос, замыкается в себе и не идёт на контакт со следствием…
Дайте мне свидание! — воскликнула Катерина не своим
голосом. — Мне он на этот вопрос ответит! Пусть только попробует не
ответить! — И её глаза загорелись незнакомым, нехарактерным для
добродушной Кати огнём.
— К сожалению, пока не могу, — с грустным вздохом
ответил следователь. — Для вас, Екатерина Михайловна, я готов сделать все
что угодно… кроме нарушения должностной инструкции. На начальном этапе
следствия свидания с родными и близкими не разрешаются. В целях сохранения
информации.
— Какой информации? — осведомилась разочарованная
Катерина.
— Следственной, — лаконично ответил ей Василий
Иванович и повернулся к своей ассистентке:
— Пойдём, Костикова! Я осмотрел место, где
сформировалась личность подозреваемого, и составил для себя его психологический
портрет! Теперь осталось только подключить маленькие серые клеточки!
— Привет собаке! — крикнула Ирина в спину
следователю.
— Собаке? — Василий Иванович остановился и удивлённо
оглянулся на неё. — Какой собаке?
— Разве у вас нет собаки? — с невинным видом
проговорила Ирина. — Породы бассет-хаунд!
— Нет у меня никакой собаки! — ответил Килькин с
неожиданной обидой.
* * *
Когда за колоритным следователем захлопнулась дверь, подруги
ошеломлённо поглядели друг на друга.
