— Он бы хотел, — ответила Костикова, — да это
ведь уметь нужно. А наш Вася Килькин умеет только практиканток до белого
каления доводить! Потому что мы безответные… — она снова склонилась к раковине
и стала поливать лицо холодной водой.
— Что же его держат на работе, если он ничего не
делает? — спросила Ирина по инерции.
Как это — ничего не делает? — Костикова оглянулась в
поисках полотенца, не нашла его и помахала перед мокрым лицом руками. —
Вот практикантов ему сплавляют, потом если дело какое ясное, где ничего
расследовать не нужно — ну, бытовая драка или вора поймали прямо на месте,
тогда Вася ой как нужен. Потому что он в делах очень аккуратный, все в срок
сдаёт, все справочки у него подшиты…
— То есть ты хочешь сказать, — до Ирины дошло
наконец, — что в деле с убийством старухи милиции все ясно? Оттого и
поручили его Килькину?
— А что тут неясного? — практикантка пожала
плечами. — Взяли убийцу на месте преступления, свидетели имеются, оформляй
дело, как положено — и всего-то! А что Вася выделывается, на место преступления
выезжает и мне «умные» мысли для потомства задиктовывает — так это его дурь
наружу прёт, и никто этому не удивляется уже…
Костикова обошла Ирину и скрылась в кабинке туалета. Ирина
так разозлилась, что едва Сдержала себя. Надо же, им в этом деле все ясно, и
никто не собирается его расследовать! Ей захотелось сделать какую-нибудь
гадость — на худой конец запереть девчонку в кабинке, пускай посидит. Она
отмахнулась от этой мысли и выскочила в коридор. В конце концов, практикантка
ни в чем не виновата, она только хочет хорошую оценку получить.
* * *
Проводив взглядом Ирину, умчавшуюся вслед за ассистенткой
следователя, Катерина тяжело вздохнула и огляделась. Коридор второго этажа был
выкрашен масляной краской зубоврачебного цвета, для ожидающих приёма штатских в
нем поставили несколько сколоченных в ряд деревянных кресел, какие раньше
стояли в доперестроечных кинотеатрах. Катя уселась в одно из этих кресел и
снова вздохнула — оно было жёсткое и неудобное, как куриный насест. Понятное
дело, милицейский коридор — не приёмная дорогого врача, здесь не думают об
удобствах посетителей, но все-таки нужно и совесть знать!
Рядом с Катей сидела измождённая женщина средних лет с
потёртой сумкой на коленях. Покосившись на Катю, соседка вполголоса
поинтересовалась:
— Муж?
— Что — муж?
— Ну, муж у тебя под следствием?
— А, ну да! — Катя взглянула на женщину более
внимательно и с удивлением поняла, что той нет ещё и тридцати, просто невзгоды
и волнения состарили её раньше времени.
— Пьёт? — продолжала расспрашивать её соседка.
— Муж? Нет, не пьёт! — с возмущением отвергла Катя
такое гнусное предположение.
— А что тогда натворил?
— Ничего он не натворил, — ответила Катя
раздражённо, — задержали невинного человека, и на него теперь всех собак
вешают!
— Это понятно, — женщина усмехнулась одними
губами, — а обвиняют-то его в чем?
— В убийстве! — ответила Катя вполголоса. Соседка
помрачнела и немного отодвинулась.
Помолчав, она снова повернулась к Кате и спросила, кивнув на
дверь двадцать восьмого кабинета:
— К этому сидишь?
— К Василию Ивановичу, — кивнула Катерина.
— Ну, он точно разбираться не будет! —
сочувственно проговорила женщина.
В это время дверь кабинета распахнулась, и на пороге
появился Килькин. Выглянув в коридор, он недовольно окликнул:
— Костикова! Ты куда подевалась?
И тут его взгляд упал на Катерину.
Сегодня на Килькине не было знаменитого плаща, он был одет в
помятый бежевый двубортный костюм, галстук с криво завязанным узлом сбился на
сторону. При виде Кати в глазах следователя вспыхнул юношеский задор. Он
отступил на шаг, всплеснул руками и воскликнул:
— Кого я вижу! Екатерина Михайловна! Не ожидал! Рад,
рад! Проходите ко мне в кабинет!
Он молодецки подкрутил кончики усов и посторонился,
приглашая Катю в своё обиталище. Катерина растерянно двинулась за ним,
перехватив неприязненный взгляд своей соседки, и расслышала, как та возмущённо
прошипела:
— Всюду блатные! Всюду знакомства!
Килькин закрыл за Катей дверь своего кабинета, усадил её в
шаткое кресло, сел за стол, упёрся подбородком в сжатые кулаки, уставился на
посетительницу преданным взором и промурлыкал:
— Замечательно, что вы нашли время… порадовали старика…
посидим, поговорим, выпьем кофейку… сейчас моя ассистентка вернётся, она очень
хорошо кофе заваривает…
Катя огляделась. В кабинете было тесновато, здесь помещались
два письменных стола и картотечный металлический шкаф. На столе Килькина царил
художественный беспорядок. Здесь лежали две тёмные курительные трубки,
маленькая скрипка и толстая книга «Использование дедукции в работе
следователя». На втором столе, очевидно принадлежащем Костиковой, громоздились
завалы бумаг и картонных папок, из-под которых сиротливо выглядывал старенький
компьютер.
Килькин повернулся к двери и раздражённо выкрикнул:
— Костикова!
— Я к вам не кофе пить пришла, — возмущённо
заявила Катерина, — у меня муж на нарах парится! Какие тут разговоры?
— А вот об этом мы и поговорим, — сладким голосом
отозвался Василий Иванович, — именно об этом!
Он неожиданно выскочил из-за стола, подбежал к двери,
распахнул её и выкрикнул в коридор:
— Костикова! Ты куда пропала! Уволю! Плохой отзыв
напишу!
Вместо несчастной практикантки на пороге появилась Ирина
Снегирёва. Мягко отстранив следователя, она проскользнула в кабинет и бесшумно
прикрыла за собой дверь.
— Костикова немного задержится, — сообщила она
Василию Ивановичу доверительным тоном, — у неё возникли небольшие женские
проблемы. Но, я думаю, мы и без неё можем поговорить!
— А вы, собственно, кто? — следователь попятился,
переводя взгляд с Ирины на Катю. Катя кашлянула и сдавленно проговорила:
— Это Ирина Снегирёва, моя подруга!
— Нехорошо, — попеняла Килькину Ирина, ведь мы с
вами уже встречались! Я вот вас очень хорошо запомнила! И вы Катю тоже
запомнили!
— Ну как же, — смутился Василий Иванович, — я
помню! Присаживайтесь! — И он пододвинул ей жёсткий неудобный стул.
— Кто у вас в музыкальную школу ходит? поинтересовалась
Ирина, перехватывая инициативу. — Племянник?
— В школу? Какую школу? — Килькин проследил за
взглядом посетительницы, увидел скрипку и зарделся:
— Нет, это я музицирую… в свободное время… для
вдохновения, так сказать! Для создания рабочего настроения! При этом мне лучше
думается… серые клеточки, знаете ли!
