В следующем ящике Катя нашла десятка полтора сапожных щёток
и несколько выдавленных тюбиков из-под обувного крема.
— Ты уверена, что никто из них не был
сапожником? — поинтересовалась Ирина, заглянув через плечо подруги.
— Я уже ни в чем не уверена, — ответила Катя,
засовывая щётки и тюбики обратно в ящик. — Скажи, для чего люди хранят
такое барахло?
— Спроси что-нибудь полегче… может, просто руки не
доходили все это выбросить…
— Ну да, а потом вынесли на помойку прямо вместе с
комодом… а новая жиличка вместо этого комода притащила свой, точно такой же, и
тоже набитый барахлом. Хотя по мне, от сапожных щёток и то больше пользы, чем
от уставов караульной службы…
Ещё в ящиках комода оказались: чистые бланки квитанций
устаревшего образца для оплаты электричества и телефона; огромный пакет
новогоднего серпантина; мешок клочковатой серой ваты, пригодной только для
утепления окон; пустой докторский саквояж довоенного изготовления; дед-мороз,
какого раньше ставили под ёлку, с продранным боком, из которого торчала такая
же серая вата; детский набор для выпиливания «юный резчик»; два чудовищных
чугунных утюга, какие когда-то нагревали на дровяной плите; две новенькие
блестящие галоши фабрики «Красный треугольник», обе левые; один проеденный
молью серый валенок; обрезок ржавой водопроводной трубы; вполне исправная
мышеловка с кусочком окаменевшего от времени сыра; ещё один валенок, но
совершенно другого размера.
Задумчиво глядя на этот валенок, Катя проговорила:
— Почему, интересно, на улице очень часто валяется один
сношенный ботинок? Почему-то именно один, пару никогда не выбрасывают!
— Ладно, — сказала Ирина, распрямляясь, — я
чувствую, что пора пить чай, а то тебя уже начинают волновать коренные вопросы
мироустройства. Это может плохо кончиться!
Катя бурно обрадовалась и побежала на кухню. Однако вскоре
выяснилось, что, переселяясь к Ирине, она подъела в доме практически все
съестное.
— Чтобы не досталось врагу, — пояснила она
виновато, — знаешь, я с трудом все это одолела…
Ирина взглянула на неё с некоторым недоверием.
После ожесточённых поисков Катя нашла пакет чёрствых
пряников, грамм триста чернослива и несколько одноразовых пакетиков чая.
— Может, сбегать в магазин? — предложила Катерина.
— Ну уж нет, — Ирина была строга, — попьём
что есть и закончим с проклятым комодом! А то это затянется на неопределённый
срок. Ты не забыла, что твой муж все ещё в заключении, и от тебя зависит, когда
его выпустят на свободу?
Этот аргумент, как всегда, сработал, и Катя со вздохом
поставила чайник.
Чай в пакетиках оказался ужасным. Он отдавал одновременно
картоном, столярным клеем и лаком для волос.
«Сделан из лучших сортов отборного цейлонского чая, —
прочла Ирина на упаковке, — отличается терпким вкусом, нежным ароматом и
замечательным тонизирующим эффектом…»
— Может, мы чего-то не понимаем, — проговорила
Катя, размачивая в «отборном цейлонском чае» твердокаменный пряник, —
может, настоящий чай и должен пахнуть плесневелым картоном?
Во всяком случае, благодаря качеству и количеству продуктов
чаепитие не затянулось, и подруги снова приступили к осмотру ящиков.
Этот творческий процесс не принёс ничего нового.
В следующих ящиках обнаружилось: несколько наборов
неисправных лыжных креплений; китайский электрический фонарик без батареек и
лампочки; фотоаппарат «ФЭД» образца сорокового года прошлого века, без
объектива; барашковый воротник от женского пальто, безнадёжно изъеденный молью;
рулон поролонового самоклеющегося утеплителя для окон финского производства;
неисправный транзисторный приёмник «Спидола» рижского радиозавода «ВЭФ»; стопка
чистых почтовых конвертов с цветной картинкой «Свинья — рекордистка белой
степной породы»; настольный письменный прибор с мраморной подставкой, на
которой было выгравировано: «Ивану Алексеевичу Мурзикину от сослуживцев».
Катя тяжело вздохнула и повернулась к подруге:
— Наверное, все это впустую! Зря только тащили этот
дурацкий комод! Теперь его ещё нужно обратно на помойку выволакивать!
— Ты сдаёшься раньше времени, — оборвала её
Ирина, — продолжай поиски, мы должны здесь что-то найти, я это чувствую!
Ну да, это ведь была твоя идея, так что теперь ты не хочешь
признавать, что она была ошибочной! — раздражённо выкрикнула
Катерина. — Надо уметь вовремя признавать свои ошибки!
— Надо доводить каждое дело до конца! — ответила
Ирина в том же духе, перерывая содержимое последнего ящика. — Наверняка мы
что-то проглядели… ведь тот, кто убил твою соседку, что-то здесь искал…
— Ну да, — с сарказмом проговорила Катя, — не
иначе, как он хотел забрать этот подарочный письменный прибор! Одна подставка
чего стоит, отличный итальянский мрамор!
Она высоко подняла тяжеленную мраморную безделушку и на
мгновение застыла.
— А может быть, в этой подставке и спрятано то, что
искал убийца? Давай, разобьём её и посмотрим…
— Вряд ли, — Ирина покачала головой, — ты
помнишь, что сказал следователь? Ящики были выдвинуты из комода, полностью
выдвинуты! Тот человек смотрел внутри, за ними, а не так как мы — наскоро
проглядели содержимое ящиков и сразу успокоились… если бы тайник был в
письменном приборе, он просто унёс бы этот прибор с собой…
— Ну да, — усомнилась Катя, — а может быть,
он, так же как мы, не знал, где находится тайник, поэтому и осматривал все
подряд…
— Во всяком случае, нам тоже придётся полностью
вытащить ящики, — сказала Ирина, потянув на себя самый верхний.
— Одно хорошо, — Катя тяжело вздохнула, — мы
находимся в собственном доме, и нам никто не помешает в этих поисках.
— Ты хочешь сказать, что нам никого не придётся
убивать? — с интересом закончила Ирина мысль подруги.
И в это время в дверь квартиры позвонили.
— Накаркала! — обречённо проговорила Катя,
направляясь к двери.
На лестнице стояла честь и совесть подъезда — несгибаемая
генеральша Недужная.
— Екатерина Михайловна, — сказала генеральша
озабоченно, едва Катя приоткрыла входную дверь, — вы знаете, я проверила у
себя, газ нигде не идёт, а этот запах по-прежнему меня преследует. Причём
теперь он распространился по всей лестнице.
— Да что вы говорите! — удивлённо протянула
Катерина, встав так, чтобы закрыть от любопытной соседки свою прихожую и комод
с выдвинутыми ящиками. — А я лично никакого запаха не чувствую!
— Не может быть! Наверное, у вас насморк!
— И чего конкретно вы от меня хотите? — Катя
попыталась изобразить несвойственную ей хамскую интонацию. — Чтобы я пошла
лечить свой насморк в районную поликлинику? А может быть, это не у меня
насморк, а у вас обонятельная галлюцинация!
