И гораздо больше крови было на седых, туго стянутых в узел
волосах соседки и на полу вокруг её головы. Рядом с мёртвой старухой валялись
её очки в металлической оправе.
— Ирина Сергеевна! — шёпотом проговорила Катя и
ещё попятилась.
Потом она взяла себя в руки и немного приблизилась к старухе
— вдруг она ещё жива и ей можно чем-нибудь помочь?
Но, увидев открытые блекло-голубые глаза соседки, затянутые
мутной пеленой, Катя поняла, что помочь ей нельзя уже ничем.
И тут её охватила паника.
Она только что разговаривала с Ириной Сергеевной! С того
времени не прошло и нескольких минут! Значит, за эти минуты кто-то успел её
убить, и этот кто-то, скорее всего, ещё здесь, в квартире! И он сейчас убьёт
саму Катю, как свидетельницу преступления!
Катерина стремглав вылетела из страшной квартиры, не помня
себя, скатилась по лестнице и оказалась на улице.
Был жаркий летний день, спешили по своим делам нарядные,
оживлённые люди, а Катю бил озноб, она мчалась, не разбирая дороги, и
опомнилась только на эскалаторе метро. Тут она вспомнила, что собиралась
встречать мужа, что её ждёт Ирина — и поехала в сторону аэропорта.
* * *
Профессор Кряквин толкнул дверь и вошёл в собственный
подъезд.
Он не был здесь уже очень давно и чувствовал себя
чрезвычайно неуютно. Долгие месяцы, проведённые в бескрайних просторах Африки,
среди её диких саванн и непроходимых джунглей, сделали его совершенно другим
человеком. Тесное пространство дома, четыре каменные стены пугали его. Звуки,
доносившиеся из соседских квартир, казались непривычными и внушали безотчётный
страх. То ли дело — ночные шорохи африканского леса, такие привычные и
знакомые! Отдалённое рычание охотящегося льва, треск сучьев под ногами продирающегося
сквозь джунгли носорога, хохот гиены — что может быть приятнее для
человеческого слуха! Под эти звуки профессор каждый день спокойно засыпал возле
костра своих африканских друзей, кочевников племени мгвангве!
Валентин Петрович не мог заставить себя воспользоваться
лифтом, его тесная кабина внушала ему настоящий ужас, поэтому он крадучись
поднимался по лестнице, чувствуя себя так, как будто находился на территории
враждебного племени, где на каждом шагу может подстерегать стрела из самострела
или удар боевого копья. К его естественному страху кочевника перед непривычными
городскими условиями примешивалось неприятное чувство, связанное с тем, что
приходилось скрывать нечто важное от Кати…
Профессор горячо любил свою жену, он с нетерпением ждал
встречи с ней, всю дорогу считал минуты, оставшиеся до этой встречи — но в то
же время боялся взглянуть ей в глаза, боялся, что не сможет молчать и откроется
его страшная тайна… он не хотел даже думать о том, как Катя воспримет это
известие. Нет, она ни в коем случае не должна об этом узнать!
Кряквин перевёл дыхание и переложил тяжёлый чемодан в левую
руку, взяв в правую ритуальный топор мгвангве, прощальный подарок верховного
вождя племени. Он поравнялся с квартирой Мурзикиных, расположенной прямо под
его собственной.
Дверь квартиры была открыта.
Это несколько обеспокоило профессора — он помнил, что здесь,
в городе, принято запирать своё жилище. Но ещё одно чувство шевельнулось в его
груди: профессор боялся встречи с женой, боялся необходимости взглянуть ей в
глаза и всеми силами старался оттянуть эту встречу…
Под влиянием этих сложных чувств он заглянул в полуоткрытую
квартиру и громко позвал:
— Мария Николаевна! Вы дома?
На его крик никто не отозвался, и это ещё больше насторожило
Валентина Петровича. Если Мурзикиных нет дома, то почему их квартира не
заперта? Может быть, соседей съел лев? Или на них напали дикие кочевники, для
которых нет ничего святого, которые не поклоняются Великим Богам Западных болот
и запросто могут расправиться с безобидными стариками?
Профессор напомнил себе, что он в городе, где не водятся
львы и не кочуют дикари, но тем не менее беспокойство его не оставило.
— Мария Николаевна! — повторил он и вошёл в
квартиру соседей.
Неподалёку от него, под вешалкой, лежало что-то
бесформенное, что-то сиреневое в мелкий цветочек. Приглядевшись, Валентин
Петрович понял, что это — немолодая женщина в вылинявшем домашнем халате.
Это была не Мария Николаевна Мурзикина, это была какая-то
совершенно незнакомая женщина.
И эта женщина была мертва.
Этот факт не вызывал у профессора сомнений. Он видел, как
выглядит мёртвый человек. В прошлом году племянника вождя Мбогати убил леопард,
так вот у молодого человека был такой же ужасный вид, и вокруг него
расплывалось такое же темно-красное пятно… правда, Мбогати лежал на голой
земле, которая быстро впитала кровь, а эта женщина упала на голубой вытертый
линолеум, и кровавая лужа вокруг неё выглядела куда неприятнее…
Профессор выронил чемодан и бросился к пострадавшей. Может
быть, ей ещё можно помочь? Может быть, она ещё дышит? Может быть, божественная
сущность Мумбарумба ещё не покинула бренную телесную оболочку? Может быть,
удастся быстро найти опытного шамана и произвести ритуальную церемонию,
сплясать священный танец, который спасёт жизнь незнакомки?
Он склонился над лежащей женщиной, положил ритуальный топор
и взял в руку её запястье. Пульса не было, незнакомка не дышала. Её голова была
разбита чем-то тяжёлым, и тёмная кровь пропитала седые, туго стянутые в узел
волосы. Почему-то особенно трагично выглядели валявшиеся рядом измазанные
кровью старомодные очки погибшей.
Профессор тяжело вздохнул, он понял, что уже поздно бороться
за её жизнь, что божественная сущность Мумбарумба отлетела и сейчас находится
далеко отсюда, в первом треугольнике загробного мира… единственное, что он мог
сделать для несчастной жертвы — это спеть для неё священную песню улюлюли,
чтобы сделать путь в Поля Вечной охоты более лёгким и приятным.
Профессор набрал полную грудь воздуха и затянул первые такты
священной песни.
И вдруг за его спиной раздался оглушительный крик.
Профессор инстинктивно схватил самое дорогое — ритуальный
топор мгвангве — и оглянулся.
Генеральша Недужная, возвращаясь из магазина, нажала на
кнопку лифта и тяжело вздохнула. Лифт не работал. Обычная история! Надо будет
непременно написать жалобу на скверную работу домового хозяйства! Берут такие
большие деньги за квартиру, а все работает из рук вон плохо! Теперь вот
придётся пешком подниматься к себе на шестой этаж.
Преодолев несколько лестничных маршей, генеральша добралась
до четвёртого этажа и остановилась немного передохнуть. Она поставила тяжёлую
сумку на облицованный плиткой пол и распрямилась. Оглядевшись, генеральша
отметила очередной непорядок. Дверь четырнадцатой квартиры была полуоткрыта.
Таким легкомысленным поведением жильцы сами провоцируют квартирные кражи и
прочие безобразия!
