Кате хотелось биться головой о стену, но если бы это
помогло! Это же надо быть такой дурой, ругала она себя, это же надо было впасть
в такую панику. И с чего? Услышала шаги и испугалась. Да мало ли кто может по
коридору пройти?
Однако надо было решаться. Прекрасно зная все, что скажет
Ирина, Катя решила найти подругу и все ей честно рассказать. Ирка придумает
выход. У неё есть какая-то отмычка, она обязательно откроет замок. Или сломает
дверь. Конечно, придётся выслушать пару ласковых слов насчёт её, Катиной,
глупости и бестолковости, но иного выхода нет.
Катерина приободрилась и выскочила в коридор. Там
по-прежнему было пусто и тихо. Лампочки горели вполнакала, но все же было
достаточно светло, чтобы видеть дорогу. Катерина припустила по коридору, громко
топая. На звук её шагов отзывалось только эхо.
В суматохе она проскочила нужный выход на лестницу и решила
не возвращаться — плохая примета. Да ещё лампы в коридоре вдруг стали гаснуть,
то есть горели теперь через одну. Очевидно, после окончания рабочего дня
начальство распорядилось экономить электричество. Все двери, выходящие в
коридор, были закрыты, Катя свернула вправо, прошла метров двадцать, и вдруг
немногочисленные лампы мигнули и погасли. Нужно было возвращаться, но какой-то
бес подталкивал Катю вперёд. Она понятия не имела, куда идёт, с ориентацией на
местности у неё всегда были большие проблемы, ехидная Жанка утверждала, что
Катька заблудится в собственной квартире. Или в трех соснах. Если бы тут был её
муж Валик! Вот кто прекрасно ориентировался в любом месте, в своей Африке
научился! По солнцу, по звёздам, по лишайникам на пальмах…
Воспоминания о муже придали сил. Катя наугад толкнула
какую-то дверь и — о, чудо! — дверь выходила на лестницу. Однако это была
явно не та лестница, по которой подруги поднимались. Катя с трудом вспомнила,
что находится на третьем этаже, стало быть, лестница должна быть широкая и
светлая. Эта же была полутёмная, грязноватая, пахло на ней застарелыми окурками
и даже, кажется, мышами. Однако Катя решила идти вниз, потому что сил больше не
было слоняться по коридорам. Проскочив два этажа, она толкнулась в дверь, та
была заперта. Страшное подозрение зародилось в Катиной душе. Бегом она
спустилась ещё на один этаж — так и есть, и эта дверь заперта. Катя постучала,
но за дверью стояла могильная тишина. Все ясно, хозяйственный завхоз, черт бы
его побрал, ходит по зданию и запирает все двери! Обливаясь потом, Катя рванула
наверх, но та дверь на третьем этаже, откуда она вышла на лестницу, тоже
оказалась заперта!
— Караул! — крикнула Катя, но так страшно звучал
её голос на пустой лестнице, что она не решилась повторить эксперимент.
Она «спустилась на второй этаж и увидела, что какой-то
человек копошится у двери.
— Редькин! — радостно крикнула Катя, устремляясь к
нему. — Как же я рада! Выпустите меня, пожалуйста!
Человек обернулся, и Катя, увидев в тусклом свете засиженной
мухами лампочки, что это вовсе не Редькин, удивлённо ахнула. Но ноги сами собой
несли её вниз, прямо в объятия незнакомца. Он ждал, довольно осклабившись, и
Катя, приблизившись, спросила упавшим голосом:
— Это вы?
— Нет, — гнусавым, как будто простуженным голосом
ответил он. — это не я.
После этого тряпка, пропитанная противно пахнущей жидкостью,
закрыла ей лицо, и Катерина окунулась в густую и тягучую темноту.
* * *
Ирина схватила трубку и закричала:
— Катька, ну ты даёшь! Куда ты пропала? Я места себе не
нахожу!
Она хотела добавить ещё несколько слов в том же духе, но
неожиданно осеклась и замолчала. Вместо виноватого и взволнованного Катькиного
голоса, который она ожидала услышать, из трубки доносилось молчание. Причём это
не было безразличное молчание отключённого или неверно соединившегося телефона.
Это было молчание насмешливое, издевательское. Ирину кто-то слушал, кто-то
ждал, что ещё она скажет, кто-то наслаждался её волнением, её испугом.
— Кто здесь? — спросила она растерянно. —
Катя, это ведь не ты?
— Правильно, — прозвучал гнусавый, как будто
простуженный голос, — это не она. Но твоя подруга у меня, и теперь только
от тебя зависит её судьба.
— Кто вы? — едва слышно проговорила Ирина,
чувствуя, как по спине расползается невыносимый холод.
— А вот это тебе знать ни к чему, — в голосе её
собеседника прозвучала откровенная насмешка, — тебе сейчас нужно знать
только одно: хочешь ты получить свою подругу целиком или по частям?
— Как… по частям? — в ужасе переспросила Ирина.
— Очень просто — маленькими кусочками! Сначала пальцы
ног, по одному, потом — пальцы рук, потом…
— Не надо! — вскрикнула Ирина. — Я не могу
это слушать! Это чудовищно! Чего вы от меня хотите?
— Вот это — правильная постановка вопроса! — гнусавый
голос немного потеплел. — Я хочу от тебя картину…
— Картину? — повторила Ирина, как эхо.
— Только не спрашивай какую! Ты прекрасно все
понимаешь. Ту картину из тайника…
Ирина лихорадочно соображала. Когда они разминулись, картина
оставалась у Кати, но если сейчас похититель требует её — значит, Катя успела
её спрятать или… или она её потеряла, что вполне в Катькином духе. А может
быть, этот человек блефует, и Кати у него нет?
— Дайте мне с ней поговорить, — потребовала Ирина.
— Привези мне картину — и можешь трепаться со своей
подружкой до самой смерти!
Последняя фраза прозвучала зловеще. Ирина взяла себя в руки,
справилась со своим голосом и твёрдо проговорила:
— Сначала вы дадите мне поговорить с Катей. Откуда я
знаю — может быть, её уже нет в живых?
— Ничего я с ней не сделал! — раздражённо
проговорил похититель. — Пока… ну ладно, только два слова!
В трубке послышался какой-то шорох, возня, и вдруг Катька,
дорогая, бестолковая Катька торопливо, сбивчиво выкрикнула:
— Ирка, это не тот человек, это…
Снова послышалась возня, звук удара, и злой гнусавый голос
протянул:
— Ну все! Больше никаких разговоров! Теперь слушай, что
я скажу, и делай все точно, если хочешь ещё раз её увидеть! Ты возьмёшь картину
и приедешь на Поклонную гору. Ровно через два часа, засеки время. Приедешь
одна, если хочешь, чтобы все было как надо. Я буду ждать тебя в вишнёвой
«восьмёрке» на повороте, который ведёт к железнодорожному переезду. Если все
будет чисто — получишь свою подругу в целости и сохранности, а если нет — не
обессудь… да, и не вздумай связываться с милицией, иначе у твоей подруги не
будет никаких шансов остаться в живых!
— Как я узнаю… — растерянно начала Ирина, но в трубке
уже раздавались короткие гудки отбоя.
— Через два часа, через два часа… — бормотала она,
лихорадочно оглядываясь по сторонам.
