— Хватит разглагольствовать, лучше чемодан
придерживай! — пропыхтела Жанна, едва удержав накренившийся багаж. —
А то он у нас вывалится, и мы будем иметь бледный вид! Заталкивать его обратно
на лестнице, знаешь ли…
Спускать тяжело нагруженную тележку по лестнице было
удовольствие ниже среднего. Она подпрыгивала на ступеньках и норовила вырваться
из рук. Наконец осталось преодолеть последний лестничный марш, как вдруг Катя
громко чихнула и выпустила свой край чемодана из рук. Ирина от неожиданности
выпустила ручку тележки, Жанна отскочила в сторону, и тележка вместе с
чемоданом запрыгала вниз по ступенькам.
— Ой! — Катя схватилась за сердце. — Кошмар!
Сейчас он оттуда вывалится! Что делать?
— Прямо как в фильме «Броненосец „Потемкин“»! —
тоскливо проговорила Ирина, провожая тележку взглядом. — Когда там детская
коляска катится по Потемкинской лестнице!
Тележка скатилась до самого конца и остановилась, ударившись
о стену.
— Рада за тебя, — скривилась Жанна, — у тебя
вечно такие изысканные ассоциации! То Феллини, то Эйзенштейн, на меньшее ты не
согласна! Одно хорошо — чемодан не раскрылся!
— Хороший чемодан, бельгийский, — сообщила
Катя, — профессор привез его из последней поездки!
— В конце концов, мы даже что-то выиграли, —
подвела итог Ирина, — нам не пришлось тащить его лишний марш!
— Он там, наверное, весь в синяках… — посочувствовала
Катя пассажиру самоходного чемодана.
Тележку выкатили на улицу и совместными усилиями затолкали
чемодан в багажник Жанииной машины. Подруги разместились внутри салона, и Жанна
выехала на улицу.
— Хорошо бы теперь не нарваться на особо бдительного
гаишника, — проговорила она сквозь зубы, притормаживая у светофора. Если
он потребует открыть багажник, у меня начнется истерика.
— А ты соблюдай все правила, вот он и не
привяжется, — отозвалась Ирина.
— Ну да, конечно! Можно подумать, они останавливают
только нарушителей! Деньги понадобятся — вот и тормознет!
— А вообще, девочки, куда мы его везем? —
поинтересовалась Катя.
— Интересный вопрос! — Жанна покосилась на
Ирину. — У тебя есть какие-нибудь предложения?
— Ну, не знаю… — Ирина оглядела улицу. — Ты пока
поезжай прямо, может быть, какая-то мысль осенит по дороге…
— Интересно, — процедила Жанна сквозь зубы. —
А что мы будем делать, если не осенит?
Мне что — до Москвы ехать?
— Девочки, — проговорила вдруг Катя с детским
оживлением, — а что это за толпа на том углу?
Возле входа в небольшую гостиницу стоял ярко разрисованный
туристский автобус. Перед ним толпились аккуратные западные старички, скорее
всего немцы или скандинавы, дисциплинированно ожидая посадки. Багажное
отделение автобуса было открыто.
— А это какие-то туристы посмотрели на Медного
всадника, походили по Эрмитажу и теперь домой уезжают, — отозвалась Жанна,
судя по надписи на автобусе, в Ганновер…
— В Ганновер? — переспросила Ирина. — Хороший
город!
Они с Жанной выразительно переглянулись.
Жанна затормозила рядом с автобусом, с той стороны, где никого
не было, и открыла дверцу.
— Быстро! — прошептала она, выскакивая из машины.
— А что такое? — протянула непонятливая Катя.
— Не задавай вопросов, помогай! — прошипела Ирина,
бросаясь к багажнику. Чемодан с его многострадальным содержимым втроем кое-как выволокли
наружу и быстро затолкнули в багажное отделение автобуса. Никто, кажется, не
обратил на них внимания. Туристы дружно искали какую-то фрау Мюллер, которая
опоздала к автобусу.
Подруги вернулись в машину, и Жанна бодро покатила в сторону
Невского проспекта.
— Ганновер посмотрит, — мечтательно проговорила
Катя, оглядываясь, — говорят, действительно хороший город.., только как же
он совсем без еды проделает такую дорогу?
— Да, Катька, ты неисправима! — вздохнула
Ирина. — Кроме еды, ни о чем думать не можешь!
— А вот мне хотелось бы увидеть лица этих немецких
пенсионеров, — добавила Жанна, когда они обнаружат в своем багаже этого
красавца!
— Хорошо, что мы не будем при этом
присутствовать, — поставила Ирина точку в дискуссии.
* * *
Рослый блондин в черном, хорошо сшитом костюме пошевелился и
открыл глаза. Все тело болело, в голове ворочались гусеницы тяжелого трактора,
а во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Блондин сидел на скамейке в каком-то
саду. Он не помнил, как оказался на этой скамейке, больше того, не помнил даже,
кто он такой. Рядом с ним сидел человек в таком же точно, как у него, черном
костюме, а с другой стороны — грязный бомж с воровато бегающими глазками. Бомж
придвинулся еще ближе и осторожно залез рукой в карман блондина.
Это было уже слишком. Блондин схватил бомжа за руку.
— Отпусти! — взвизгнул тот. — Я ничего такого
не делал! Отдохнуть присел на скамейку! Что, уже нельзя?
— Ага, — блондин еще сильнее сдавил грязную
руку. — А рука ко мне в карман сама зашла!
Погулять!
— Отпусти, — проговорил бомж гораздо тише,
выразительно сверкнув глазами. — Тебе же лучше будет!
— Это еще почему?
— А у меня СПИД!
— Что? — блондин резко отдернул руку.
Что такое СПИД, он помнил. Бомж захихикал и отскочил:
— Да не бойся, шучу!
Блондин моргнул, и бомж словно растворился в воздухе, только
кусты зашуршали, обозначая его траекторию.
Блондин в черном костюме встряхнул головой. Память понемногу
начала к нему возвращаться. Он вспомнил, что его зовут Витя Курносов, для
близких друзей — Витек, а соседа по скамейке, одетого в такой же, как у него,
черный костюм, — Толик Морозов. Он вспомнил также, что они с Толиком,
точнее, с Толяном работают в одной, так сказать, фирме, и что сегодня их втроем
(да, действительно, с ними был еще третий!) отправили на важное дело, и они
куда-то пришли.., только вот в чем заключалось поручение, куда они направлялись
и, самое главное, — как оказались на скамейке в саду, — Витя никак не
мог вспомнить.
Толик зашевелился и тоже открыл глаза. Он удивленно
заморгал, закрутил головой, и Витя понял, что боевой напарник знает о
сегодняшних событиях не больше него.
— Привет, Толян! — приветствовал он очнувшегося
коллегу.
— Толян? — переспросил тот, и лицо его
посветлело. — Да, я же правда Толян! А ты — Витек! Правда?
— Правда, правда, — кивнул блондин.
— А где это мы?
— А черт его знает, — Виктор пожал плечами. —
Помню, как мы с тобой и с Геной пошли на задание, а на какое и что дальше было
— убей не вспомню! Просто темнота какая-то перед глазами!
