Дина на фоне этой Вики выглядела ангелом, даром что старше была. Поджав ноги, она сидела в кресле. Тапочки-балетки валялись на полу… Белый халат, чуть смятый в области талии, открытая шея и руки. Возле щек – пряди волос, кончики их слегка завиваются… Все в Дине было скругленным, мягким, женственным. Глаза красивые. Шатенка с серыми глазами. А сейчас, в этом свете, глаза у нее кажутся почти синими…
«Недаром медсестер считают самыми сексапильными. Игры все эти ролевые… Интересно, Дина со всеми так, как сегодня со мной?» Подумав об этом, Никита почувствовал укол ревности, раздражения. Конечно, со всеми!
Он хотел было войти в процедурный, но передумал. Вернулся к себе в палату, лег, укрылся с головой. «Я ее ревную. По сути, ревную к самому себе. Злюсь на нее, потому что она оказалась столь доступной…»
Но даже с закрытыми глазами он продолжал видеть Дину, смаковал каждое мгновение их близости… С каким отчаянием смотрела Дина перед тем, и каким темным, мутным от желания стал ее взгляд потом. И как совсем уж после она страдальчески сводила брови и отталкивала его руки…
– Никита! – услышал он ее шепот рядом. – Никита, счастливого пути. Ребята… – шепот отдалился. – Раевский спит, так вы ему передайте потом, что я попрощаться с ним приходила. Завтра у меня выходной, поэтому я не увижусь с ним больше.
– Передадим, Диночка, обязательно передадим! – отозвались «ребята», в основном пенсионного возраста.
Никита замер, судорожно стиснув зубы, но так и не повернулся. Он бесился – от одного того, что эта женщина была рядом. Он и ненавидел ее, и преклонялся перед ней.
Наконец смог справиться с собой, медленно повернулся, сел.
– Никитка, Дина с тобой прощалась…
– Да, спасибо, – сказал он. И подумал с запоздалым раскаянием: «Свинья неблагодарная, дурак – вот кто я…»
Никита выскочил в коридор, стараясь не бежать, но Дины уже нигде не было. Эх, не успел! Завтра он навсегда покинет Серхет. И никогда сюда уже не вернется.
И никогда больше не увидит, как она ранним утром идет через площадь – такая стройная, ладная, и завитки волос плещутся вокруг ее щек… И никогда не увидит больше, как мутнеют от страсти ее глаза. И вкус абрикоса на губах – растает, забудется…
Никогда.
Никита прошел по коридору – в один конец, потом в другой. И направился к кабинету Курбатова. Постучал в дверь:
– Фидель Рауфович, можно к вам?..
* * *
Таисия Георгиевна лежала на диване у себя в комнате и смотрела телевизор. Шел какой-то российский сериал, мелодрама… Отвратительно снятый. Почему-то именно мелодрамы особенно не удавались отечественным кинематографистам. Остальные жанры худо-бедно снимать могли, и полномет-ражные фильмы иногда удавались (те, которые в кинотеатрах показывали), но вот с мелодрамами была беда… Все ложь – с первого кадра и до последнего.
Героини – сплошь милые Золушки, умные да симпатичные, только ужасно одинокие. И все такие правильные-правильные, что аж тошно. И дуры набитые – когда встречают наконец своего принца, то с лету начинают с ним ругаться и спорить. Даже смотреть неинтересно кино: ведь если скандалит парочка в начале фильма, то, значит, в конце эти двое целоваться будут. Никакой интриги!
А принц? Обязательно бизнесмен какой-нибудь или юрист на худой конец… Как будто других профессий нет. Немного разгильдяй, но это потому, что судьбу свою не встретил. А как встретил – сразу смысл жизни понял, исправился, стал верным и сознательным семьянином…
Господи, да где они, эти киношники, верных видели? Нет таких мужчин! А бабы-то какие дуры в жизни! Образованные, симпатичные, работать умеют… Все при них, даже ребенок от первого брака бывает. Так нет, скучно им, плохо без любви! Дуры, дуры, дуры. Неужели не понимают, что, когда мужика себе наконец найдут – начнутся сплошные проблемы и переживания! Вот тогда, замужем, им действительно станет плохо, вот тогда и наступит для них ад на земле.
Потому что счастья нет. Любовь есть, но вот счастья – точно нет. Одни муки и страдания душевные.
На самом деле счастье – это когда любви нет. Когда не из-за кого на сковородке живьем жариться.
Дверь приоткрылась.
– Тася, ты не спишь?
– Заходи, – не сразу отозвалась Таисия Георгиевна.
В комнату вошел муж.
– Что ты ерунду смотришь? – покосился на экран. И ведь прав – она, отечественная мелодрама, с первого кадра угадывается. Сразу корежить начинает от поганой игры актеров, от пустых пафосных фраз, которые придумал для них сценарист…
– А что мне еще делать… – пожала она плечами. Нажала кнопку на пульте – экран погас.
– Да ты смотри, смотри… Я без всякой задней мысли сказал! – поморщился Фидель.
– Ты прав. Это ерунда. Самой тошно, – лениво отозвалась Таисия Георгиевна.
– Ты ужинала? Пойдем перекусим – мне целую банку икры черной принесли.
– Я не хочу, – равнодушно отозвалась Таисия. – Сам ешь.
– Одному скучно. Идем, посидим на кухне, поболтаем…
«Зовет. Раньше-то не звал. А теперь из кожи вон лезет…» Последние дни женщина вообще не готовила. А надоело! Первое время Таисии было даже интересно, как отреагирует муж. Но Фидель ни разу не возмутился. Ни слова упрека! Наоборот, он сам стал проявлять кулинарную инициативу – вот как сейчас…
– Я не хочу, – повторила Таисия. – Позови кого-нибудь из своих девчонок. Пусть они с тобой сидят.
– Тася!
– Я не шучу! – сурово произнесла она. – Мне все равно, правда. Делай что хочешь.
– Ты ревнуешь, – с укором произнес муж. – Ты опять ревнуешь!
– А вот и нет, – тихонько засмеялась Таисия. – А вот как раз сейчас я тебя и не ревную! Это поразительно… Всю жизнь ревновала, а сейчас – нет. Знаешь, мне все равно. Я, кажется, становлюсь от тебя свободной. Это удивительное чувство… Я больше не ревную! – торжественно повторила она.
Фидель нахмурился. Но не ушел, как ожидала женщина, а сел с ней рядом на диван.
– Ты очень похудела… – он взял ее за руку. Но Таисия вырвала ладонь, отодвинулась к спинке дивана, чтобы не прикасаться к телу Фиделя. – Так нельзя.
– Нет, я ем, – благодушно отозвалась она. – Когда тебя нет.
– Тогда в чем дело?
– Я не знаю. Случилось чудо, наверное! – улыбнулась Таисия. – Что-то в голове у меня перевернулось, и я стала свободна – от тебя, от еды, от страсти к побрякушкам. Мне все равно, кто с кем живет, кто с кем спит в городе. А, фиг с ними со всеми… – бесшабашно махнула она рукой.
– Тебе уже неинтересны городские сплетни? – несколько театрально удивился муж. – Тася, я и правда тебя не узнаю!
– Ага. Мне на всех наплевать.
– А я как раз хотел тебе рассказать одну удивительную историю. Помнишь Дину, колечко с рубином которой ты носишь?.. Конечно, помнишь, я это не к тому спрашиваю. Так вот, эта Дина, которая всегда была образцом целомудрия и супружеской верности, позволила себе кое-что, – интригующим шепотом произнес муж.
