Из-за двери доносились глухие удары, стоны Гришки и причитания отца:
– Чтобы я хоть валенок со склада украл! Опозорил на весь гарнизон! Тебя убить надо!
– Он его точно убьет, – прошептал Сашка в сторону Володьки. – Значит, так, беги к своему отцу на пункт связи и уговаривай тетку Шуру сменить свои показания. Отцу я сейчас позвоню сам, вызову его или маму и сразу буду ломиться к Степанцовым.
Гришку они спасли, оттащили от пьяного отца. У парня оказались сломанными два ребра, по лицу и голове были множественные гематомы, вывихнуто правое плечо и отбита задница. Если бы не действия родителей Сашки и Володи, пьяный капитан вполне мог забить пацана до смерти.
Мария Леонидовна выгнала мужа жить в казарму. Она никак не могла понять, что же стало причиной свирепости мужа. Несколько раз спрашивала друзей, из-за чего чуть не был убит Гришка.
– Значит, так, – вдохновенно врал Сашка, как всегда продумав все детали оправдательной речи. – На складе у Сергея Ивановича пропала сырокопченая колбаса. А мне как раз на прошлой неделе бабушка прислали из Москвы посылку с одеждой. Мне джинсы велики на три размера, как раз на Гришку, я ему и подарил. У него ведь через неделю день рождения? Да, Мария Леонидовна? – Дождавшись кивка женщины, Сашок продолжил: – А сотрудница отца Володьки, тетя Шура, привезла свитера. Володя взял себе один, он деньги с завтраков копил. А свитер оказался ему мал. Он тоже подарил его Гришке. На день рождения.
Мало разбирающаяся в фирмах и лейблах, Мария слушала ребят, плача от счастья. Она поверила им безоговорочно.
– Спасибо, ребята. Буду подавать на развод.
Не ожидая настолько кардинального решения семейной проблемы, оба пацана начали убеждать, что дядю Сережу тоже можно понять: колбасу-то со склада украли, а тут обновки у сына, вот он и подумал на Гришку. А отец всегда в доме нужен. Не стоит разводиться из-за недоразумения!
Через неделю после того, как Гриша отлежался, друзья встретились на чердаке.
– Отец поверил? – в третий раз уточнил Сашка.
– Теперь вроде бы да, а в первые дни грозился убить. Мать его приструнила. Сказала, что домой не пустит, если еще раз руку поднимет. А куда ему деваться? Скоро зима, по складам не побегаешь.
– Логично, – согласился Сашка.
– А ведь он нам с тобою по разу жизнь спас, – серьезно заметил Вовка. – Мы теперь по жизни перед ним в долгу.
– Ерунда. – Сашка взял со стола пирожок от Леонидовны, надкусил его. – Вы бы так же поступили.
– Это, конечно, так. – Вовка тоже взял пирожок. – Но на море мне тебя спасать было бы легче, а вот организовать алиби для Гришки – до этого я бы не додумался…
Всегда приходили друг другу на помощь ребята, выручали из дрязг и потасовок.
Армия
Школьные годы пролетели быстро. В 1977 году пошли в армию. Служили во Владивостоке, но в разных родах войск.
Хуже всех было Саше – он был по жизни «не от мира сего». Витал в мечтах, читал, строил планы, и проблемы сооружения очередной генеральской дачи или коптильного цеха рыбсовхоза его не волновали. Призывная комиссия не особо разглядывала его аттестат и анкету, где было указано не только то, что он получил серебряную медаль, но еще знает три иностранных языка, включая китайский, оценила его физические данные как слабенькие. Поэтому отправила его в стройбат.
«Пирожку» Григорию было легче. Служа в ракетных войсках, он похудел и стал очень интересным юношей. Девочки млели, видя Гришу.
Но больше всех производил впечатление Владимир. Он вымахал под два метра, разворот его плеч и мускулатура впечатляли слабый пол и вызывали зависть у сильного. Служил он в морской пехоте. При любом удобном случае сбегал не домой к выпивающему отцу и уставшей от тяжелой жизни матери, а к друзьям. То в казарму к Сашку, который организовал обмен неучтенной копченой рыбы на продукты питания, водку и папиросы. То ехал в гарнизон к Грише, где ракетчики старательно экономили спирт, выделяемый для аппаратуры, и регулярно его пропивали.
Для компании Володя был кладом. Он, в отличие от Сашки и Гриши, так и не стал ни пить, ни курить.
Разъезд
В 1980 году ребятам исполнился двадцать один год.
Саша уехал учиться в Москву. С детства насмотревшись на работу отца и бабушки, он не захотел стать врачом и поступил в Институт иностранных языков.
Гришина мама, Мария Леонидовна, решила, что достойна большего, чем жить с пьяницей завхозом, хоть и военным. Она сама подала на развод и уехала вместе с сыном на свою родину в Минск. Там у нее жили мать и две сварливые сестрицы. Гришка не сопротивлялся – ему давно хотелось посмотреть на мир, а тут выпала такая возможность. В столице Белоруссии и с выбором образования, думал он, будет интереснее.
В семье Михайловых тоже произошли изменения. Галина Моисеевна решила, что пора Володьку, на которого засматривались даже ее ровесницы-подружки, оженить. Выбором невесты занялась сама. Нашла-таки во Владивостоке еврейскую семью с дочкой на выданье. Девушку звали Ритой, а дома – Ривкой. Тоненькая, гибкая, невысокая – все в ней было миниатюрным и словно игрушечным. Надменно приподнятые брови, горделиво вздернутый подбородок вкупе с огромной гривой блестящих волос словно компенсировали ее хрупкость. Большие черные глаза сверкали из-под густой челки насмешливо и вызывающе. Разборчивая Ривка, знакомясь с Михайловыми, сначала внимательно оглядела самого Володю, смерила взглядом маму и особенно заострила свой взор на отце, Олеге Васильевиче. Несмотря на то что даже на смотрины он явился слегка подвыпившим, мужчина он был привлекательный. Значит, и Владимир с возрастом не потускнеет.
– Я согласна, – заявила Ривка, хотя предложения ей пока никто не делал.
Вовка против выбора матери не возражал. Видимо, сказывалась усталость от беспрерывных отцовских пьянок, от безнадеги, связанной с тем, что папашу больше не повышали, от раздраженности матери, стыдящейся своей неудачной судьбы. Да и девушка была симпатична, вызывала интерес.
Через месяц состоялась свадьба, а через полгода Володя и Ривка улетели в Штаты вместе с семьей жены.
Ни на свадьбе, ни на проводах не было ни Гриши, ни Сашки. Лететь во Владик из Минска или Москвы было дорого и долго. Оба друга прислали поздравления.
В памяти троих друзей осталось детство: Тихий океан, накатывающий свои серые волны, потасовки со сверстниками, рыбалка и ловля трепангов, заигрывания с девочками, нелепая армия, полный моряков Владивосток и первая в жизни изжога.
Владимир
Крепкий и здоровый Володя ничего не боялся. Но неожиданно эмиграция стала для него тяжелым испытанием. Большой проблемой в первые дни было то, что приходилось жить в одной квартире с родителями Ривки. Через месяц им всем повезло – тестя по знакомству взяли на работу в крупный отель Нью-Йорка. Вместе с женой и тещей он переехал поближе к работе.
