На сеанс Володя потратил два часа. Большую часть он колдовал над спиной пациентки, и Валентина сладко постанывала, иногда вскрикивала от секундных болевых ощущений.
Встав с кушетки, телеведущая, не стесняясь наготы, наклонилась вперед, достала пальцами, не сгибая колен, до пола, повернулась в одну сторону, в другую и удивленно констатировала:
– Ничего не болит. Вы – волшебник! – Неспешно надевая бюстгальтер, Валентина сделала какое-то кокетливое движение, отчего весьма объемная грудь заколыхалась, вызвав у Володи ужас. – Я такое количество таблеток принимаю, но ничего не помогает. А у тебя, – неожиданно перешла она на «ты», – золотые руки. Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь?
Пожав плечами, Владимир подал женщине брюки, и та, принимая их, дотронулась до пальцев массажиста.
– Не стесняйся. За свое мастерство можешь просить что угодно.
– Я развожусь. – Владимир отвернулся к окну, чтобы не наблюдать за пациенткой. Она, конечно, женщина эффектная, но все-таки пятьдесят с лишним лет, это уже не упругие ягодицы и ноги. – У меня еще нет никакого статуса, и после развода я буду вынужден вернуться в Советский Союз. Я бы с радостью возвратился, но у меня здесь остается двухлетняя малышка, больная ДЦП. Я ей нужен.
Голос его дрогнул, и он замолчал.
Привыкшая к повышенному вниманию Валентина поправляла макияж и пристально рассматривала красавца мужчину, в котором пульсировали здоровье, сила, талант.
– Это просто, Володя. Я оформлю с тобой фиктивный брак, а ты за это будешь через день делать мне массаж… – заулыбалась телеведущая. – Стоит мне сказать по телевизору о тебе хоть одно предложение, и очередь на запись будет на много месяцев вперед.
Так все и произошло. Володя развелся с Ривкой и оформил брак с Валентиной. У него не возникло ограничений в общении с ребенком, он мог ее видеть и приезжать к ней ежедневно. Иногда он забирал девочку к себе на работу. Там с Дорой с удовольствием возились медсестры, по очереди дежурившие в его медицинском кабинете. Девочка многое научилась делать самостоятельно и даже стала, хоть и медленно, ходить.
Ривка забыла о больном ребенке. Только ее родители приезжали в интернат навестить внучку. Но Дора плакала, видя их. Володя попросил тестя и тещу не травмировать девочку, не приезжать к ней, и они с облегчением согласились с ним. Все их внимание снова переключилось на дочь. Вскоре Ривка снова вышла замуж и ждала второго ребенка.
Дорочке исполнилось три годика. Володе очень не хотелось, чтобы малышка росла в интернате, но пока забрать к себе дочь он не мог. Целый день он работал, а вечерами учился, восстановившись в финансовом колледже.
Для массажного кабинета он нанял четырех самых талантливых массажистов и массажисток с курсов, а также медсестер, секретаря и сестру-хозяйку. Теперь медицинский кабинет работал круглосуточно и без выходных. Поездки через день к Валентине домой или прямо на телевидение, где он массажировал ее перед эфиром, изматывали его. Но без помощи телеведущей его кабинет не был бы таким популярным. Именно после упоминания на русском канале массажиста Владимира Михайлова, делающего чудеса с телом и душой, к нему хлынул поток пациентов. Через три месяца после этого он открыл еще два кабинета, смог добавить физиотерапию, УВЧ, электрофорез, иглотерапию и грязелечение. Деньги на расширение дала Валентина с условием, что у нее будет доля в бизнесе. Михайлов согласился.
Иметь в США свою клинику – это не каждому дано. Володя позвонил матери, сообщил о радостном известии и предложил переехать к нему. Но Галина Моисеевна бодро заявила, что погостить она готова с удовольствием, а вот жить она сможет только в России. Им с отцом наконец-то дали новую квартиру, ситуация в стране меняется, и матери не хочется покидать родину. Она просто уверена, что отец сопьется в Америке от недостатка общения. Им уже сообщали о подобных случаях.
– Я тебя понимаю, мама. Мне здесь, если честно, тошно жить. Но Дора… Но клиника…
Второй звонок был Грише. На вопрос Володи: «Как дела, Пирожок?» – Гриша ответил: «Пока еще не полная изжога, терпеть можно».
Третий звонок был в Москву Сашке.
– Привет, любитель морских огурцов. Приезжай, дружище, а то я тут пухну от скуки. Только работа и забота о дочери не дают мне скурвиться. Знаешь, у меня новости: я стал совладельцем клиники…
– Поздравляю от души, Вовка. Рад за тебя. Твой успех логичен и закономерен, братан: ты не пасовал перед трудностями! Расти дальше, кореш!
– Представляешь, Сашка, здесь что наша нерка, что трепанги – очень дорогие. А помнишь, как мы ими объедались?
– Конечно, помню, – засмеялся Сашка. – Мать меня однажды этими деликатесами неделю кормила. Ведь пять килограммов трепангов тогда набрали, помнишь?
– Да как забудешь, Сашок! Я тебе по гроб жизни обязан!
– Да ладно ты, Вовка, я же не об этом!
Общение с друзьями было для Владимира единственной отдушиной в то время.
Переезд
К окончанию института у Григория было уже двое детей – пятилетняя Софа и трехлетняя Марина. Софа была медлительная, но послушная девочка. Марина – полная противоположность: непоседа и хулиганка.
Для многих советских евреев отъезд в Израиль был вынужденной мерой. Сказывался скрытый и явный антисемитизм: «зажимание» на работе по «пятому» пункту, то есть по национальности; негласная разнарядка в учебных институтах только на определенное количество студентов-евреев и даже ограничение при выезде на работу за границу.
Для русского Гриши отъезд на Землю обетованную оказался некой игрой. Ему представлялась сказочная страна с умными и мудрыми жителями, лишенными недостатков. В таком духе Григорий настраивал и девочек.
С ним активно была не согласна Ида, с детства знавшая как положительные, так и отрицательные черты характера евреев.
– Все люди – живые и совсем не ангелы, не стоит себя обманывать. А уж среди чужих людей, какими бы они тебе хорошими ни казались, будет очень трудно.
Но муж супругу, не желающую покидать насиженное место, не слушал и, поддерживаемый Борисом Львовичем, активно готовился к отъезду.
На сторону невестки неожиданно встала Мария Леонидовна. Разговаривать о трудностях эмиграции она решила не с сыном, а с тестем. Взяв билеты на поезд, она самостоятельно добралась до Молодечного.
– Чего так неожиданно? – удивленно рассматривала сваху Белла Исхаковна. – Случилось что?
– Нет, пока ничего плохого не произошло, – успокоила ее Мария Леонидовна, проходя в дом. – Специально не звонила, чтобы Гришка не раскипятился. Дай водички, упарилась вся и горло с дороги пересохло.
– Воды мало, есть молодое вино.
– Давай!
Главу семьи ждали до сумерек. Он, как обычно, пропадал на работе, пытаясь сохранить остатки совхозных завоеваний.
