— Валя, еще одну рюмку дай, а тарелка стоит на буфете!
Катю подтолкнули к столу, и она оказалась между теткой в
мелких рыжеватых кудрях и тщедушным лысым дядечкой лет пятидесяти.
На столе перед ней возникла тарелка с аппетитной горкой
салата «оливье» и румяной куриной ножкой. Катя сглотнула слюну и неожиданно
поняла, как проголодалась. Правда, только сегодня утром она с грустью
убедилась, что не может влезть в любимые зеленые брюки с замечательными
красно-фиолетовыми разводами, и дала себе слово непременно сесть на диету, но
доставка по адресу роклетницы ужасно ее утомила, значит, надо было немедленно
снять стресс. А лучший способ снять стресс, как известно — вкусно и сытно
поесть. В конце концов, на диету можно сесть со следующего понедельника, а еще
лучше — с первого числа следующего месяца, так будет гораздо удобнее наблюдать
за результатами…
Катя поставила на пол злополучную французскую коробку, чтобы
ничто не мешало спокойно снимать стресс, и впилась зубами в куриную ножку.
«Курица — это очень легкая пища, — внушала себе
Катя, — от нее я не потолстею. А больше есть ничего не буду…»
Однако ножка оказалась очень маленькой, и салат удивительно
быстро кончился, а прямо перед Катей стояла тарелка с бужениной и блюдо с
селедкой под шубой, так что устоять было невозможно.
«Только самую капельку!» — подумала Катерина и положила себе
два сочных куска буженины, поразмыслила и добавила еще один, чтобы больше не
надо было тянуться. Добавила приличную порцию селедки и, издав удовлетворенное
урчание, принялась за еду.
Буженина была как-то мелко нарезана, поэтому пришлось
добавить еще, а заодно уж прихватить пару фаршированных салатом яиц, кусок
холодца и несколько пирожков с капустой. После этого Кате немножко полегчало,
она подняла голову от тарелки и огляделась.
За столом преобладали скромно одетые женщины средних лет.
Мужчины тоже имелись, но они были в явном меньшинстве и все почему-то в
костюмах и с галстуками. В дальнем конце стола сидела крупная блондинка с
помятым заплаканным лицом в черном платье, рядом с ней Катя увидела
прислоненную к вазе с красными гвоздиками мужскую фотографию. Возле этой
фотографии стояла рюмка водки, накрытая кусочком хлеба.
Катя похолодела; Она явно попала на поминки.
«Но тетка-то хороша! Ни о чем меня не предупредила.., и
зачем, спрашивается, на поминках нужна эта чертова роклетница? Неужели нельзя
было перенести это на другой день?»
Один из мужчин, сидевший напротив Кати, поднялся, постучал
ножом по рюмочке, прокашлялся и проговорил:
— Все мы помним, что Володя был очень жизнелюбив! Он
удивительно умел радоваться жизни, всем ее проявлениям, и завещал это нам!
Давайте же выпьем за то, чтобы его жизнелюбие…
Договорить ему не дала заплаканная блондинка. Она
повернулась и возмущенно воскликнула:
— Ты на что намекаешь? Ты на что такое, Михаил,
намекаешь? У тебя совесть есть? Еще, можно сказать, могилу не закопали, а ты
уже намекаешь насчет.., жизнелюбия? Ты бы постыдился!
— Да я ничего… — мужчина покраснел и опустился на
место, — я ничего не хотел.., я только в том смысле…
— Вот ты лучше и помолчи в любом смысле!
Тщедушный сосед Кати пригнулся к ней и прошептал:
— Зря Варвара так.., все-таки поминки, нехорошо такое
устраивать.., а вас, простите, как зовут?
— Екатерина Михайловна, — представилась Катя от
растерянности чересчур официально.
— Катюша, вам положить рыбки? — спросил заботливый
сосед, наливая в ее рюмку водку.
Катя кивнула: рыба в томате выглядела очень аппетитно, а
самой ей было до нее не дотянуться.
— А вы откуда, — подозрительно спросила Катю ее
соседка с другой стороны, женщина в мелких канцелярских кудряшках, — с
первой работы? Или вы Володина родственница?
— Я.., с этой… — невразумительно пробормотала Катя
набитым рыбой ртом.
— Я знаю, откуда эта особа! — раздался вдруг у нее
за спиной истеричный и надтреснутый голос. — Я все знаю!
Катя повернулась. У нее за спиной стояла та самая
трагическая блондинка в черном, которая только что сидела во главе стола.
— Я все понимаю! — повторила она, еще подбавив в
голос истерических интонаций. — Я только одного не понимаю — как у людей
совести хватает!
Прийти в такой день, сесть за стол, есть мой хлеб…
Катя хотела оправдаться, объяснить, что привезла роклетницу,
и что попала в такой день по теткиному недомыслию, но с перепуга все мысли
выдула у нее из головы, и единственное, что вертелось на языке, это что как раз
хлеба она сегодня не ела.
— Варя… — Катин лысый сосед встал и попытался схватить
хозяйку за руку, — Варюша, не надо…
Блондинка, однако, сбросила его руку и огрызнулась:
— Не лезь не в свое дело! Или ты тоже с ней заодно?
Тоже, как Михаил, будешь сейчас говорить про.., жизнелюбие?
— Но Варя…
— Мало мне Анфисы! — взвизгнула хозяйка, ткнув
пальцем в брюнетку с крысиной мордочкой. — Тоже не постеснялась притащиться!
Думаешь, не знала я про ваши, шашни! Я все знала!
Брюнетка была тоже в черном. Услышав, что к ней обращаются,
она сделала каменное выражение лица и дернула плечом.
Катя наконец собралась с силами, встала и проговорила:
— Вы насчет меня ошибаетесь. Я тут вообще посторонний
человек.
— Конечно посторонний! — взревела безутешная
вдова. — Вообще не пришей кобыле хвост.
Ну чего ты сюда приперлась, хочешь, чтобы морду
набили? — Катя растерялась от того, что все на нее смотрят с осуждением и
не нашла ничего лучшего, как пролепетать:
— Роклетница…
— Что?! — хозяйка вцепилась ей в волосы. Ты меня
еще оскорбляешь? В моем собственном доме? Неужели мне это придется терпеть!
Катя рванулась, блондинка изо всей силы заехала ей кулаком в
глаз. Из глаз посыпались искры. Лысый Катин сосед попробовал вмешаться и
остановить хозяйку, но та тут же двинула ему в лоб, да так умело, что тот охнул
и отступил. Сбоку к Варваре подскочила малорослая Анфиса, подпрыгнула, как
собака возле медведя, и вскрикнула резким пронзительным голосом:
— А ты его вообще не понимала, не понимала! Он с тобой
собирался развестись, развестись!
Вдова ахнула. Катя воспользовалась паузой и вылетела в
прихожую. Она едва успела схватить с вешалки свою любимую длинную буро-зеленую
куртку и бросилась вон из квартиры. Подбитый глаз болел, щеки пылали от стыда.
— Ну, тетя, подсиропила! — пробормотала Катерина,
торопливо удаляясь от злополучного дома. — Надо же, какую свинью она мне
подложила с этой роклетницей! Чтобы я еще когда-нибудь согласилась отвозить
что-нибудь ее подругам! Самое главное, там вообще не было этой Анны.., то есть
Аллы Макаровны.., то есть, как ее там…
