– Я поеду с тобой. – Эдик резко надел футболку.
– Хорошо, только ты успокойся. – Бэлла погладила мужа по руке. – И предупреди Ксению, что нас вечером не будет дома, пусть сама заберет Эдит из садика.
Глава 18
В половине седьмого они узнали предварительный диагноз: аденокарцинома молочной железы. Злокачественная опухоль… И хотя биопсия должна была прийти только через десять дней, сомнений уже не было…
Бэлла и Эдик сидели над нетронутыми тарелками в своем любимом кафе с видом на океан и разговаривали.
– Давай поедем на Багамы, – предложил Эдик.
– Нет, любимый. Мы вдвоем полетим в Москву. Надо оформить часть имущества на Марка. Может быть, я ему помогу разобраться в его проблемах?
– Хорошо. Я позвоню Димке, он будет контролировать бизнес. Но как же оставить надолго Эдит?
– Ксения справится, она очень предана девочке. Я даже ревную, когда малышка ее целует.
Через неделю они прилетели в Шереметьево. Москва радовала морозом и солнцем.
Марк, одетый в бежевое длинное пальто с меховым воротником, встретил Бэллу и Эдика в аэропорту. Яркий букет в его руках привлекал взгляды всех женщин.
– Привет, май мазер, привет, шлемазл, выглядишь лучше меня. Ну что, в ресторанчике тусанемся?
– Нет! Домой, сразу домой! – От эмоциональной перегрузки, болезни и усталости у Бэллы на глазах выступили слезы, и на сером лице появился лихорадочный румянец.
Эдик жестом показал Марку: «Не спорь».
Они сели в машину и наперебой заговорили о всякой ерунде. Это была общая игра трех близких людей под названием «Ничего страшного не происходит».
Дома эта игра продолжилась. Пока мужчины сервировали стол с закусками, Бэлла осмотрела всю квартиру и подошла к комнате Марка. Сын, почувствовав неладное, вышел из кухни, но не успел ее остановить, и Бэлла распахнула дверь.
На стеклянных полках от пола до потолка – а больше в комнате ничего не было, – в прозрачных банках разной формы были выставлены экспонаты его коллекции.
Сначала Бэлла оцепенела, молча переводя взгляд с полки на полку, затем попятилась к двери.
Уйдя в свою спальню, она легла не раздеваясь на покрывало. Когда пришел Эдик, она заговорила с ним:
– Эдик, счастье мое, я не смогу находиться в этой квартире. И Олег здесь погиб, и… коллекция. Как здесь будет жить Эдит? У нас теперь есть деньги, купи дом, хочу видеть из окна деревья. – И Бэлла провалилась в тягучий, черный сон.
Жилье Эдик присмотрел на Новорижском направлении – хороший дом в престижном элитном поселке. Роскошнее, чем был у них в Америке. Плохо, что соседние дома стояли слишком близко, окна в окна.
Можно было поискать другой особняк, дальше от Москвы и дешевле. Но в квартире на кровати лежала Бэлла и отказывалась вставать. Обещала начать лечиться, когда переедет в свой дом.
Подписывая документы, Эдик впервые в жизни не просчитал до конца возможные затраты – на новые автомобили, страховки, налоги, лечение и ежедневные расходы на продукты и коммунальные услуги.
После всех трат денег оставалось в обрез.
А Бэлла теряла интерес к жизни. Химиотерапию переносила очень тяжело, от еды отказывалась, жила на травяных отварах и чаях Мао Тена. Она потеряла все волосы, кожа стала тусклой. Похудела так, что больше походила на мумию.
Оставшись один на один с любимым, смертельно больным человеком, Эдик понял, что отчаяние сведет его с ума. Он вызвал из Америки Эдит с Ксенией и Сергея.
Получив очередные счета, Эдуард позвонил Марку.
– Нам необходимо встретиться.
– О’кей, не вопрос. У меня как раз выходной. На Тверской есть уютное кафе. В час дня годится?
– Да. Только с одеждой не переборщи, оденься скромнее, не в гей-клуб идем.
– Понял, Эд. Буду как член политбюро – в черном костюме и до синевы выбритым.
В кафе Эдуард сел напротив Марка, действительно пришедшего в черном костюме, и без предисловий объявил:
– У меня кончились деньги. Чтобы начать новый бизнес, нужен миллион баксов. Брать кредиты в российском банке – безумие. Мне нужно продолжать лечить Бэллу, содержать дом… Димку я уже «обесточил», он сидит без денег, а у него жена второй раз беременна, ждут двойню. Основной капитал наших фирм мы трогать не можем, он вложен в оборот. Я в затруднении, не знаю, что делать.
Марк смотрел на Эда, парня, которым восхищался несколько последних лет. Сегодня он был одет небрежно – в спортивную куртку, в джинсы и тяжелый вязанный свитер и от этого казался еще моложе. Этот красавец был его другом, отчимом и отцом его сестры. Марк мало кому сочувствовал в этой жизни, но Эду он отказать не мог.
– О’кей. У меня есть план. За нашу с Бэллой квартиру дадут миллион долларов, плюс я нашел покупателя на свою коллекцию. В Амстердаме… Он предлагает полмиллиона опять же зеленых.
– Коллекция уедет из квартиры, и это хорошо. А еще и за деньги… – Эдуард достал сигареты, закурил и смерил своего родственника и друга взглядом, который перестал быть иронично-снисходительным. – А где ты будешь жить, Марк? Зарабатываешь в своей анатомичке копейки.
– Я начал преподавать. Мне хватает. Квартиру я себе сниму.
Длинноногая официантка поставила на стол перед молодыми мужчинами две чашки кофе и две тарелки с чизкейком. Девушка профессионально улыбалась, ожидая жадных мужских взглядов.
Марк посмотрел на нее равнодушно, Эд, оценив короткую юбку, тонкую блузку и чулки до половины бедра, подумал, что девушка или простудит придатки, или начнет чихать и кашлять. Девушка не поняла их взглядов и ушла недовольная.
– Марк, ты думаешь, квартира продастся быстро?
– Моментально. В нашем районе бешеный спрос на жилье.
– Отлично. Я хочу возобновить бизнес в России вместе с тобой. Мне нужен помощник, Марк! Черт тебя дери! Из-за Бэллы я не смогу сейчас разорваться.
– Я подумаю. Мэйби
[12]
.
Марк раскрыл книжку со счетом, вложил в нее купюру.
– Эд, ты свой кофе будешь?
– Нет, домой пора, что-то душа не на месте, и Эдит все время капризничает, не может привыкнуть к новому дому, а я постоянно в делах… Поеду.
– Я тоже поеду.
Мужчины встали, оставив нетронутыми кофе и чизкейки, и вышли из кафе.
Официантка взяла книжку. Денег было ровно по счету, без чаевых.
– Пидоры, – презрительно скривилась она, после чего взяла с тарелки пирог и надкусила.
Домой Эдик вернулся окрыленный. Малышка щебетала, Ксения пела. В доме пахло пирогом с капустой и борщом. Эдик поцеловал дочку и пошел в комнату к Бэлле.
