В гримерку, громко разговаривая, вошли два парня. Увидев меня, они замерли и замолчали.
– Это Катя, – быстро представил меня Ираклий.
– А-а, – неопределенно ответили они в один голос. – Слушай, сейчас наш выход! Чего вы тут застряли? Публика уже разгорячилась. Пора!
Я растерянно глянула на Ираклия.
– Ты хочешь нас послушать? – заулыбался он.
Я отчего-то смутилась и не ответила на вопрос.
– Так иди в зал! Нам правда пора! – вразнобой заговорили парни.
Я кивнула и покинула гримерку.
Но в коридоре замедлила шаг. Желание идти в зал пропало. Я понимала, что встречу там много знакомых, но отвечать на вопросы по поводу недавней драки совсем не хотелось. Конечно, любоваться Ираклием на сцене было для меня наслаждением, но… Постояв с минуту в раздумье, я бросилась обратно в гримерку.
«Вот сейчас я все ему скажу! – метались мысли. – Наберусь смелости и признаюсь в своих чувствах! Ведь он ясно дал понять, что равнодушен к Марте. А значит, его сердце свободно!»
Но сколько раз я пыталась признаться, однако в последний момент трусила.
Ребята уже выходили.
– Ты чего? – удивился Ираклий.
– Знаешь… давно хотела тебе сказать… – растерянно начала я и посмотрела в его глаза.
– Забыла что-то? – невпопад спросил он.
Туман в моей голове начал рассеиваться. Я четко видела не мультяшного красавца-принца, а реального парня. Ираклий выглядел взвинченным, момент для объяснений я выбрала неподходящий. Его ждали поклонницы, я слышала, как они орут в зале, вызывая своего кумира.
– Ну?! – все больше раздражаясь, спросил он.
– Просто хотела попрощаться! На днях улетаю на Кипр, – торопливо проговорила я.
– Хорошо отдохнуть! – бросил он и поспешил вслед за парнями.
«Ну и ладно! – подумала я, глядя на его быстро удаляющуюся, подтянутую фигуру. – Пусть все остается как есть!»
Но боль от его неприкрытого равнодушия захлестнула меня. Мне даже стало трудно дышать, сердце колотилось, хотелось кричать.
«Дура! Какая же я дура! – твердила я про себя. – Почему я все время боюсь объясниться?! Сколько это будет продолжаться? Давно пора напрямую спросить его, как он ко мне относится. Конечно, если судить по его поведению, то он ко мне равнодушен. Но я совсем не знаю парней, у меня нет никакого опыта общения с ними, я даже представить не могу, что у них на уме. Возможно, если Ираклий узнает о моих чувствах, то посмотрит на меня совсем другими глазами. Хотя… разве может он увлечься девушкой с такой внешностью? На что мне надеяться?! Я безобразна!»
Слезы хлынули неудержимым потоком. Сердце разрывалось от жалости к себе, я так была несчастна в этот момент. Ираклий никогда меня не полюбит!
В смятении я уже бежала, слезы охлаждали щеки, но жгли глаза. До дома бабушки было не так и далеко, я неслась как сумасшедшая, хотела быстрее скрыться у Аллы в квартире и вдоволь наплакаться. Когда приблизилась к нашему двору, то попыталась успокоиться, даже начала считать шаги. Так меня учила бабушка, говоря, что нервы лучше всего приходят в норму, если идти быстро и считать. Когда дойдешь до ста, уже успокоишься. На восьмидесятом шаге я завернула за угол своего дома и налетела прямо на Марту. Она стояла возле куста сирени, практически вжавшись в него спиной, и курила. Я отскочила назад и остановилась в шаге от Марты. Ее лицо, подсвеченное красными лучами заходящего солнца, выглядело плачевно. Под глазом лиловел синяк, на правой щеке были четко видны полосы глубоких царапин. Наверное, я должна была почувствовать раскаяние при виде жалкого вида соперницы, но тут я заметила баллончик краски для граффити в ее руке и перевела взгляд на торец дома. На серой стене я увидела черную надпись: «Катька – жирная тупая дрянь и конченая…» Марта не завершила начатое. Но недописанное слово было понятным.
Я раскалилась до предела. Марта отбросила сигарету и баллончик и сверлила меня ненавидящим взглядом.
– Какого черта?! – только и сказала она. – От тебя никуда не скроешься! Ты меня чуть с ног не сбила, туша! И посмотри, что ты сделала с моим лицом!
Я из последних сил держала себя в руках, но мечтала сейчас только об одном – врезать ей что есть силы. Как же я ненавидела эту наглую самовлюбленную куклу!
– И ты еще смеешь на меня нападать? – с угрозой проговорила я. – Что ты написала на стене моего дома?! Ты ведешь себя словно дебильная малолетка!
– А это не я! – усмехнулась Марта. – Думаешь, тебя хоть кто-то любит у нас во дворе? Это мог сделать кто угодно!
– Но я видела баллончик в твоей руке! – зло крикнула я.
Кровь бросилась мне в голову, силы воли удерживать себя не хватало, казалось, что меня сейчас разорвет от дичайшего приступа гнева. Я молча ухватила Марту за плечи и вдавила в куст. Она, видно было, сильно испугалась. Ее зрачки так расширились, что заполнили все радужку и казались черными провалами в бездну.
– Убьешь меня? – с трудом выдавила она. – Давай! Сядешь в тюрьму. Там тебе самое место!
Я встряхнула ее что есть силы. Марта что-то пискнула, как придавленная мышь, и замолчала. Я вперила в нее неподвижный взгляд. Затем не выдержала и ударила по лицу… раз, другой… Ее голова мотнулась из стороны в сторону, она всхлипнула.
– Не смей оскорблять меня, – тихо, но четко проговорила я. – И запомни: Ираклий тебя не любит, он к тебе равнодушен, – решила я перевести разговор и ужалить ее в самое сердце.
Эти слова словно придали ей силы. Она вырвалась и ударила меня по рукам. Мы остановились друг перед другом.
– Он меня любит! – с вызовом произнесла Марта и вздернула подбородок.
– Ираклий равнодушен к тебе! Я ходила в клуб, я была у него в гримерке перед выступлением, и он сам мне это сказал! Лично! – в тон ей ответила я. – Это правда! Усвой уже! И не вешайся на парня!
– Так и сказал? – поникла Марта, но тут же вскинула на меня ненавидящий взгляд и четко проговорила: – Ты все врешь, чтобы сделать мне больно! Он не мог этого сказать и тем более тебе!
– А чем я хуже других? – перешла я в наступление.
– Ты?! – зло расхохоталась она. – Ты ничтожество! Тупая, ничем не интересующаяся дура, которая всех ненавидит и только и делает, что жрет и спит. Посмотри на себя трезвым взором! Я написала правду, ты…
И Марта подняла руку и указала на незаконченную надпись на стене. Я вздрогнула, молнией пронеслась мысль, что именно так обо мне все и думают. Боль отчаяния охватила душу, я буквально остолбенела и уже с трудом удерживала слезы. Марта воспользовалась моментом и убежала. Но мне не хотелось догонять ее. Я стояла неподвижно и не сводила глаз с чернеющей надписи. Слезы хлынули, но облегчения не принесли. Я подняла баллончик и хотела закрасить ранящие меня слова, но снова застыла.
«Это правда! – метались мысли. – И это невыносимо! Какой-то тупик, в котором я нахожусь вот уже несколько лет! Я всех ненавижу и в ответ получаю только ненависть».
