– Право же! – Бейли насторожился. – Мне…
– Нет, я вас не отпущу! – сказал Амадиро властно. – Вы прибыли на Аврору вчера утром и, полагаю, останетесь здесь очень недолго. Вряд ли вам когда-нибудь еще представится случай заглянуть в современную лабораторию, ведущую исследования в сфере робопсихологии.
Он взял Бейли под руку и продолжал говорить совсем запросто – тараторить, вдруг подумал Бейли с недоумением.
– Вы умылись, – болтал Амадиро. – Позаботились о прочих своих нуждах. Возможно, у вас найдутся вопросы к другим робопсихологам, и я буду только рад, так как хочу доказать, что не намерен вам ни в чем препятствовать в то короткое время, которое остается у вас для вашего расследования, пока на него не наложен запрет. И почему бы вам не поужинать с нами?
– Можно мне сказать, сэр… – начал Жискар.
– Нельзя! – резко оборвал его Амадиро, и робот умолк. – Мой дорогой мистер Бейли, – продолжал Амадиро, – я понимаю роботов. Никто не понимает их лучше – кроме, разумеется, нашего злополучного Фастольфа. Жискар, не сомневаюсь, хотел напомнить вам о каком-то деловом свидании, каком-то обещании или деле, но теперь это ни к чему. Поскольку расследование практически окончено, то, о чем он хотел вам напомнить, уже утратило всякую важность. Забудем весь этот вздор и на краткий час будем друзьями. Поверьте, мой добрый мистер Бейли, я питаю живейший интерес к Земле и ее культуре. Не самое популярное увлечение на Авроре, но я просто покорен. Особенно меня занимает древняя история Земли, когда там говорили на сотнях языков, а межзвездный единый был еще делом будущего… Да, кстати, межзвездным вы владеете просто превосходно… Нет, нет, не сюда! – внезапно перебил себя Амадиро и увлек Бейли за собой в поперечный коридор. – Мы идем в зал стимуляции позитронных связей. Он обладает своеобразной, хотя и жутковатой красотой, и, возможно, включено что-нибудь увлекательное. Симфония образов… Но я говорил о том, как вы владеете межзвездным. Среди многих аврорианских предубеждений против Земли существует и поверье, будто земляне говорят на межзвездном так, что их невозможно понять. Когда показывали гиперволновую постановку о вас, многие не верили, что в ней играли земные актеры – ведь все они говорили безупречно, Но я вас прекрасно понимаю!
При последних словах он улыбнулся, а потом продолжал доверительно:
– Я пытался читать Шекспира, но в оригинале он мне, естественно, недоступен, а в переводе кажется каким-то плоским. Вина, не сомневаюсь, переводчика, а не Шекспира. Диккенс и Толстой идут у меня лучше, возможно, потому что это проза, хотя имена персонажей и у того и у другого равно неудобопроизносимы. Мистер Бейли, все это я говорю, потому что я друг Земли. Искренний. И хочу того, что для нее лучше. Вы понимаете? – Он посмотрел на Бейли, и снова из его смеющихся глаз выглянул волк.
Бейли сказал громко, вклинивая свой голос в журчащие фразы Амадиро:
– Боюсь, я не могу воспользоваться вашей любезностью, доктор Амадиро, Мне больше не о чем спрашивать ни вас, ни кого-либо другого здесь, а у меня еще есть дела. Если вы…
Бейли умолк. До его слуха донеслось странное рокотание.
– Что это? – спросил он с тревогой.
– О чем вы? Я ничего не заметил. – Амадиро оглянулся на двух роботов, которые следовали за ними в полном молчании. – Ничего! – повторил он властно, – Абсолютно ничего!
Бейли понял, что это эквивалент приказания. Теперь роботы уже не могли сказать, что слышали рокот, – это значило бы поступить наперекор воле человека. Разве что сам Бейли отдал бы контрприказ, но он знал, что не сумеет взять верх над профессионализмом Амадиро.
Да и неважно! Он-то слышал, а он не робот и не позволит морочить себя.
– По вашим же словам, доктор Амадиро, – сказал он, – у меня почти не остается времени. А потому я должен…
Снова рокот – и гораздо громче. В голосе Бейли появилась сталь:
– Полагаю, это именно то, чего вы не услышали раньше и чего не слышите теперь. Отпустите меня, сэр, или я обращусь за помощью к моим роботам.
Амадиро тут же отпустил руку Бейли.
– Друг мой, вам достаточно высказать желание. Идемте! Я провожу вас до ближайшего выхода, и, если вы когда-нибудь вновь окажетесь на Авроре, что кажется весьма маловероятным, прошу вас, загляните в Институт, и я покажу вам его, как обещал.
Они ускорили шаги, спустились по спиральному пандусу, прошли по коридору до обширного и теперь совершенно пустого вестибюля и оказались перед дверью, через которую не так давно вошли в Институт.
Окна в вестибюле были непроницаемо темными. Неужели наступила ночь? Но нет, Амадиро пробормотал себе под нос:
– Жуткая погода! Окна заматировали. – Он обернулся к Бейли, – Вероятно, идет дождь. О нем предупреждали в прогнозе, которые в общем-то надежны, а уж скверные – всегда.
Дверь отворилась, и Бейли, охнув, отшатнулся. В. вестибюль ворвался холодный ветер, на фоне неба – не черного, но тускло-серого – гнулись и качались вершины деревьев. А с неба падала вода – лилась струями. Бейли в ужасе посмотрел вверх, и тут по всему небу зазмеилась ослепительно яркая полоска света, а затем раздался тот же рокот, завершившись оглушительным треском, словно небо раскололось.
Бейли повернулся и бросился назад, испуганно всхлипывая.
Глава пятнадцатая
Снова Дэниел и Жискар
60
Бейли почувствовал, как сильные руки Дэниела сжали его руки у самых плеч. Он остановился и вынудил себя оборвать это детское хныканье. Его била неудержимая дрожь.
– Партнер Элайдж, – сказал Дэниел с самым почтительным уважением, – это гроза… предсказанная… ожидавшаяся… самая обычная.
– Знаю, – шепнул Бейли.
Да, он знал. В книгах, которые он читал, грозы описывались несчетное количество раз – и в художественных, и в научно-популярных. Он видел голографические их изображения и в гиперволновках – и звуки, и ослепительные вспышки – ну, словом, все. Но реальное стихийное явление – подлинные звуки, подлинное зрелище – для них Город был недоступен, и Бейли ни разу в жизни не испытывал ничего подобного.
Как ни хорошо знал он грозы в теории, настоящая гроза потрясла его. Описания, слова, изображения на картинках и маленьких экранах, записи звуков совершенно не подготовили его к тому, что вспышки так ослепительны и так змеятся по небосводу, что звуки так оглушительны и так раскатисты, словно отдаются в пустоте, что вспышки и звуки так внезапны, а дождь льется словно из неиссякаемой перевернутой чаши.
– Я не могу выйти в это… в эту… – пробормотал он тоскливо.
– И не надо, – твердо сказал Дэниел. – Жискар подаст машину прямо к двери. На вас и капли не упадет. – Но почему не подождать, пока она не кончится?
– Это вряд ли разумно, партнер Элайдж. Дождь будет идти до полуночи или дольше, а, если председатель прибудет завтра утром, как намекнул доктор Амадиро, вам будет полезнее провести вечер, советуясь с доктором Фастольфом.
