Из обеспеченной, уверенной в себе деловой женщины она
превратилась в нищую, которой осталось жить несколько дней.
Да еще и сумасшедшую.
Во всяком случае, этот охранник смотрел на нее как на
душевнобольную…
Стоп! Почему она должна верить какому-то отставнику больше,
чем самой себе? Если ему показалось, что она была здесь утром – значит, это у
него галлюцинации, а не у нее! И его нужно немедленно гнать с такого
ответственного поста! А может быть, никаких галлюцинаций у него нет, а просто
он обчистил ее ячейку и теперь пытается отвести от себя подозрения?
Да, но откуда у него второй ключ?
Потирая рукой ноющий висок и мучительно размышляя, Жанна
вышла из ведущего к хранилищу коридора. Возле выхода она столкнулась с Мариной
– молоденькой сотрудницей банка, с которой она поддерживала легкие дружеские
отношения.
– Жанна Георгиевна, так и не прошла голова? – заботливо
осведомилась девушка.
– Здравствуй, Мариночка, – отозвалась Жанна, – что
значит – не прошла? Она только начала болеть… и, кстати, я хотела тебя
попросить…
– Но утром вы тоже жаловались на головную боль, –
удивленно проговорила Марина.
– Утром? – Лицо Жанны перекосилось, как будто она разом
проглотила целый лимон.
– Ну да, утром, когда вы приходили первый раз… мне сразу
показалось, что вы заболеваете… ой, что с вами?
Жанна снова схватилась за стенку.
Только что она хотела попросить Марину условиться о встрече
с управляющим, чтобы рассказать тому о странном поведении дежурного и осторожно
выяснить, как можно проверить вещи отставника, – ведь если он только
сегодня обчистил ее ячейку, то камея еще в банке… но после того, что сказала ей
Марина, все становилось бессмысленным. Или Марина в сговоре с дежурным?
– Ничего, Мариночка, все хорошо, – Жанна двинулась к
выходу из банка, в ужасе оглядываясь по сторонам, – все хорошо… просто
здесь немного душно… я выйду на воздух, и все пройдет…
– Может быть, вас проводить? – Девушка шла рядом,
заботливо поддерживая ее под локоть. – Может быть, вызвать врача?
– Нет-нет, ничего не надо. – Жанна неожиданно грубо
выдернула руку и вышла на улицу. Марина испуганно смотрела ей вслед.
Стасик стоял на крыльце, поглядывая на подъезжающие к банку
дорогие автомобили. Жанна остановилась перед ним и осторожно спросила:
– Стас, прости, что я спрашиваю…
– Да, Жанна Георгиевна? – Охранник предупредительно
повернулся к ней.
– Утром… во сколько я приезжала, ты не помнишь?
– В девять тридцать, я только открыл двери, – ответил
парень, ни на секунду не задумавшись.
На его лице не промелькнула даже тень сомнения. Он или
говорил чистую правду, или так блестяще играл свою роль, что ему тут же можно
было присудить премию «Оскар» за реализм и достоверность в искусстве. Хотя,
кажется, у «Оскара» нет такой номинации.
И Стасик, и Марина, и дежурный в хранилище – неужели они все
в заговоре против нее?
Жанна задумчиво спустилась по ступеням и подошла к своему
«мерседесу».
Его покатый, стремительный корпус, изумительная серебристая
окраска всегда приводили ее в хорошее настроение, но сегодня она ничему не
радовалась.
Через полчаса Жанна была уже дома.
Она заперла за собой дверь, достала из бара бутылку коньяка
«Ахтамар» ереванского завода и налила себе полстакана.
Прекрасный коньяк пился, как вода, – не доставляя
удовольствия и не снимая напряжения. Жанна не раздеваясь легла на диван,
подложила руки под голову и уставилась в потолок.
Никаких мыслей не было, никаких надежд не было.
Хорошо организованная, осмысленная жизнь кончилась.
Начался кошмар.
Жанна не могла найти никакого сколько-нибудь разумного
объяснения происходящему.
Коньяк дошел до желудка, но вместо живительного,
успокаивающего тепла вызвал там только мучительный спазм.
И в это время на столике рядом с диваном зазвонил телефон.
– Меня нет, – громко проговорила Жанна.
Словно послушно повторяя за ней, включился автоответчик и
бодро протараторил:
– Вы позвонили по такому-то телефону. Меня сейчас нет дома.
Если вы хотите передать что-нибудь полезное или приятное – дождитесь сигнала…
– Жанка, мы же с тобой договаривались! – прервал
механический монолог энергичный голос Катерины. – Ты что, забыла? На
работе тебя нет, мобильник отключен…
Жанна протянула руку и взяла трубку. Ей хотелось услышать
хоть чей-то живой и дружеский голос. Оставаться наедине со своими мыслями было невыносимо.
– Катька… – произнесла она едва слышно.
– Так ты дома! – обрадовалась подруга. – А что ж
твой автоответчик врет? Ну так что – ты не забыла, что мы собирались подобрать
Ирке мужичка?
– Катька… – повторила Жанна, – я не могу…
– Ты что – заболела? – всполошилась Катерина. – У
тебя такой голос, такой голос, что только фильмы из жизни покойников
озвучивать!
– Я не заболела… – Жанна попыталась приподняться с дивана,
но комната плыла перед глазами, как будто Жанна каталась на карусели, – я
не заболела, но у меня неприятности… очень большие неприятности.
Катерина посерьезнела.
– Я сейчас приеду, – сказала она, – никуда не
уходи!
– Да незачем тебе приезжать! – Жанна всерьез
разозлилась. – Чем ты мне можешь помочь?
– Главное, никуда не уходи! – И Катерина бросила
трубку.
О том, чтобы куда-нибудь уйти, не было и речи. Жанна не
могла даже подняться с дивана. Когда через полчаса истерично залился трелью
дверной звонок, она с трудом спустила ноги на пол и встала, держась за спинку
кресла. В стеклянной дверце книжного шкафа она увидела свое отражение.
Неожиданно ей сделалось противно.
Решительная, сильная деловая женщина не может распускаться
до такой степени! Нужно сейчас же взять себя в руки! Еще не хватало перед
Катькой появиться в таком виде!
Жанна несколько раз глубоко вздохнула, выпрямилась и
решительно зашагала к дверям. Комната немного покачивалась, но не так чтобы
очень – в пределах нормы, как палуба корабля во время небольшой болтанки.
В дверях стояли обе подруги – Катька и Ирина, лица у обеих
были озабоченные.
– Мало того что сама примчалась, еще и эту отечественную
Агату Кристи с собой приволокла! – недовольно проворчала Жанна, пропуская
подруг в квартиру.
– Ты бы себя сейчас видела со стороны! – воскликнула
Катерина. – Неужели мы можем оставить тебя в таком состоянии? Для чего же
тогда существуют подруги, как не для того, чтобы помочь в трудную минуту?
