И вот что я тебе скажу: для нас настало такое время, когда
все надо делать вдвоем. Это в молодости можно отдыхать и веселиться большой
компанией, в молодости легко сходишься с незнакомыми людьми и даже интересно,
когда все вокруг новое — места, лица… А в старости уже человек самодостаточен,
может долгое время один проводить, ему с самим собой не скучно.
Наоборот, он от толпы устает. А мы как раз в таком возрасте,
когда вдвоем нужно все делать — отдыхать, путешествовать… Вот вы надо мной
смеетесь с Мамбазимброй этим…
— Да уж! — вставила Ирина, улыбаясь.
Она хотела сказать, что среднестатистический мужчина в жизни
все-таки довольно обременителен. Катерина, конечно, их идеализирует и до сих
пор смотрит на жизнь сквозь розовые очки. Интересно, как бы она смогла творить
свои композиции из лоскутков, если бы в доме у нее постоянно присутствовало
неряшливое, прожорливое, вечно ворчащее требовательное существо. Катерина не
очень-то представляет себе, что такое семейная жизнь, хоть и была когда-то
замужем. Ты можешь быть занята, увлечена работой, больна, наконец, а ему лишь
бы завтрак был на столе. И никаких отговорок голодный мужчина слушать не будет.
И вряд ли какой-то мужчина сможет долго терпеть Катькину вопиющую
бесхозяйственность и творческую атмосферу в виде разбросанных лоскутков.
А Катерина не стерпит, если плохо отзовутся о ее работе.
Потом они начнут ссориться, и ничего хорошего из семейной жизни не выйдет.
Ирина не стала высказывать свои мысли вслух, пускай каждый
останется при своем мнении. Она замочила чехол от переднего сиденья в порошке,
предварительно обработав пятновыводителем. Катерина в это время невозмутимо
доедала третье по счету пирожное.
И в это время раздался телефонный звонок.
— Кто это еще в такую рань? — проворчала Ирина.
— Это Ирина? — раздался в трубке вкрадчивый
голос. —Я извиняюсь, что беспокою вас так рано, но что-то мне
подсказывает, что вы не спите.
— Вам совершенно не правильно подсказывает ваш
внутренний голос, — сухо ответила Ирина, потому что тотчас узнала в
говорившем злого гения трех подруг — Бориса, — как раз именно в это время
я крепко спала. И вы меня разбудили.
— Что ж, я еще раз прошу прощения, — насмешливо
повторил коварный тип и продолжал:
— Вы ничего не хотите мне сказать? Вы не забыли, что
должны отдать мне фотографии?
— Дай мне1 — Катерина, подслушивающая разговор, вырвала
трубку, потом зажмурилась, как будто собиралась броситься в холодную воду, и
выдала такую матерную тираду, что Ирина изумленно вытаращила глаза и села прямо
на Яшу, прикорнувшего в кресле.
Ирина и понятия не имела, что Катька знает такие слова. А
подруга весьма красочно обрисовала, где и в каком виде она хотела бы видеть
самого Бориса и всех его ближайших родственников, а в конце послала туда же
несуществующую тетю из Мюнхена вместе с ее галереей, после чего победно
оглянулась на Ирину и перевела дух.
— Вы слышали? — Ирина снова взяла трубку. Не могу
сказать, что сумела бы так же доходчиво вам объяснить, но в общих чертах я с
Катей согласна. Мы вас не боимся, потому что шантажировать нас вам нечем.
Можете вызывать милицию к Катерине домой, вряд ли там что-нибудь найдут.
Кстати, мы попросили соседа подежурить в квартире на случай, если вам захочется
там побывать и подложить еще чтото криминальное.
Ирина по телефону решила не говорить ничего опасного.
— Ну неужели вы так плохо обо мне думаете? —
рассмеялся Борис —Яне стану повторяться. Короче, если вы мне немедленно не
принесете фотографии, вы никогда больше не увидите свою подругу!
— Какую подругу? — оторопела Ирина. — Мы все
здесь…
— Жанна! А где Жанка? —Встрепенулась Катька.
Ирина бросила трубку и заметалась по квартире.
— Господи, она же ушла за сигаретами!
Они выскочили на лестницу, там, естественно, никого не было,
на улице возле парадной тоже. Ирина побежала к ларьку на углу, который работал
ночью, там всегда были сигареты, Жанна просто не могла пойти куда-нибудь еще.
Окошко было закрыто, но Ирина постучала. Высунулась
заспанная голова продавца.
— Послушайте, у вас покупала сигареты женщина, такая..,
жгучая брюнетка, худая, высокая…
— Только мне и дела, что по ночам баб рассматривать,
которая худая, которая толстая! нелюбезно отозвался продавец.
Ирина взглянула умоляюще. Продавец протер глаза и сообщил
неохотно, что минут двадцать назад какая-то баба сигареты покупала, лица он не
видел, а ногти длинные, малиновые.
— Она! А куда она потом пошла, не видели?
— Вроде в машину села… — неуверенно пробормотал парень.
— Не может быть! Вон же машина стоит на стоянке!
Действительно, с угла было видно красную «девятку». Парень
буркнул, что он сразу же окошко затворил, но что машина отъехала после визита
бабы, он точно помнит.
Подруги переглянулись в ужасе. Приходилось признать, что
Жанну похитили.
На лесной полянке неподалеку от деревни Олики собралось
необычно много людей. Здесь были представители районного отделения милиции,
которые прибыли на место самыми первыми; были люди из городского управления,
которые не могли оставить такое громкое дело без своего внимания; приехали,
конечно, мрачные высокомерные деятели из РУБОП, без которых такая история уж
никак не могла обойтись.
В сторонке переминался с ноги на ногу в меру нетрезвый
тракторист из соседней деревни. Именно он, проезжая рано утром по проселку,
остановился по малой надобности. Заметив между деревьями сверкающий лаком
бандитский джип, он пробрался среди кустов и обнаружил на поляне следы ночного
побоища.
Возле трупов копошились два судмедэксперта и фотограф Гриша
Соловейчик. Эти трое были заняты реальным делом и недовольно косились на
многочисленное начальство, которое надувало щеки и разбиралось, кому в
дальнейшем заниматься ночной перестрелкой.
— Вот странное дело, — говорил Грише медик Ашот
Геворкян, — три трупа стреляные и явно ночные, не больше восьми часов
прошло, как окочурились, а четвертый с ножевым ранением и более старый, не
меньше пятнадцати часов прошло, как умер. И убит явно не здесь, в другом месте…
Здесь и следов крови нет…
— Ну ясно, — невозмутимо ответил привычный ко
всякому Гриша, — видел фильм «Возвращение живых трупов»? Он, наверное, и
замочил всех остальных, который с ножевым.
Пришел к ним на стрелку, весь в крови и стуча зубами: где
моя доля? Что я, по-вашему, если мертвый, так со мной и делиться не надо? И
положил их всех из двух стволов!
— Ага, — поддакнул Ашот, — а стволы на
кладбище закопал. Трепло ты, Гришка! Как можешь на такую тему шутить?
. — А если не шутить так можно на такой работе
свихнуться.
