— Ах ты, скотина неблагодарная! — завопила Марго,
обрушив первый удар,'примерно двенадцать баллов по шкале Бофорта, на
бритоголового Владимира, оказавшегося первым на пути разбушевавшейся
стихии. — Я тебе отдала лучшие годы своей жизни, а ты таскаешься по другим
бабам…
Выражение «лучшие годы» явно было художественным
преувеличением, на что Владимир хотел обратить внимание своей подруги. Он хотел
возмущенно заявить, что ни по каким бабам в данный момент не шляется, но
разъяренный ураган, как известно, не слушает возражений.
Марго увидела Жанну, и ее гнев принял новое направление и
увеличился до четырнадцати баллов.
— И главное — с кем, — завизжала боевая подруга
Владимира, — с этой шваброй африканской? С этой скумбрией копченой? Да она
тебе в матери годится!
— Что? — Жанна забыла о пистолете Бориса, забыла о
пережитых за последние дни ужасах и несчастьях — ее женская гордость была
задета! Она шагнула навстречу Марго и выставила вперед свое главное оружие —
такие же длинные и острые, как у Марго, ярко-алые ногти.
Однако она не учла преимуществ молодости и разницу в весе.
Марго налетела на нее и оттолкнула подальше от своего бритоголового дружка (а
заодно, совершенно случайно, и от Бориса, который растерянно и злобно переводил
гааза с одной женщины на другую, не зная, что предпринять).
Марго крутилась вокруг Жанны, пытаясь вцепиться ей в лицо,
но Жанна была начеку. При этом она осыпала Марго цветистыми оскорблениями:
— Ты, дрянь подзаборная, да я об тебя и рукито марать
брезгую! По сравнению с тобой половая тряпка — образец стерильной чистоты!
— Бабушка русской революции! — отвечала Марго,
выбрав наиболее уязвимую черту соперницы — ее возраст.
Борис понял, что в такой пучине страстей его явно отодвинули
на второй план. Он шагнул на эскалатор, к которому его теснила непрерывно
движущаяся толпа, прижал к груди изрядно пострадавший синий чемодан.
Уже поднимаясь по движущейся лестнице, он обернулся и,
встретившись глазами с Ириной, крикнул:
— Если обманула, если там нет фотографий — я вас везде
достану!
Ирина ответила ему легкой спокойной улыбкой, от которой
Борису стало не по себе.
Внизу, перед входом на эскалатор, бескомпромиссная борьба
двух темпераментных женщин вошла в следующую стадию. Молодость взяла свое, и
Марго удалось вцепиться в волосы своей соперницы. Жанна взвизгнула и запросила
пощады, но Марго и слышать не хотела ни о каком перемирии.
Но тут на сцене наконец возникла Катерина. Она подскочила к
Марго и прыснула ей в лицо слезоточивой перечной смесью из баллончика. Марго
закашлялась, зачихала, глаза ее налились кровью, и она выпустила Жанну из своих
когтей.
Ирина подхватила подругу и потащила в сторону от эскалатора,
что было сделать нелегко, поскольку вся толпа двигалась им навстречу.
— Что же ты так опоздала, — выговаривала Ирина
через плечо едва поспевающей за ними Кате, — я уже думала, она Жанне все
волосы выдерет!
— А знаешь, как трудно в час пик в этой толпе
бежать! — оправдывалась Катерина. — Того и гляди, затопчут!
— Худеть надо, — ответила Ирина не задумываясь.
— А у тебя на все один ответ!
— Скорее в поезд! — Ирина втащила в вагон еще не
пришедшую в себя Жанну и придержала дверь, пока Катерина протискивалась следом
за ними.
— А это мы куда едем? — удивленно огляделась
Катя. — Нам же совсем не в эту сторону!
— Нам совершенно все равно, в какую сторону, нам сейчас
важно как можно быстрее и как можно дальше уехать отсюда!
* * *
Борис поднялся по эскалатору, прижимая к себе чемодан, и
хотел было свернуть к открытым дверям поезда, как вдруг его с двух сторон
подхватили сильные руки.
— Эй, что за дела? — возмутился он и попытался
вырваться, но это было совершенно невозможно: его локти сжимали крепко, как
будто он попал в медвежий капкан.
— Иди тихо и не рыпайся, — проговорил спокойный
голос у него над ухом. — Попытаешься шуметь — печень прострелю!
Борис, который всего несколько минут назад говорил в
точности то же самое Жанне, почувствовал своим боком твердое и холодное
прикосновение револьверного ствола и перестал сопротивляться. Борис понял, что
люди, в чьи руки он попал, настроены чрезвычайно серьезно.
Чемодан из его рук осторожно взяли и несли теперь следом за
ним. Осторожно скосив глаза, Борис сумел разглядеть своих похитителей. Это были
самые обыкновенные браткибандиты, крепкие, коротко стриженные.
— Пацаны, чего вам надо-то? — жалобным голосом
поинтересовался Борис, не надеясь на ответ. Он лихорадочно соображал, в какую
передрягу попал и как из нее выбраться.
— Приведем на место — узнаешь, — кратко и холодно
ответил один из похитителей.
«Неужели Вася Толстый их подослал? — думал
Борис. — Тогда дело кранты!»
Его вывели из мегро, посадили в иномарку с затемненными
стеклами и куда-то повезли. В машине его обыскали, отобрав пистолет и нож с
выкидным лезвием. Борис совсем скис и не представлял, что ждет его дальше.
Машина наконец остановилась, и Бориса вытолкнули наружу.
Неподалеку переливалась яркими огнями вывеска ресторана «Мадагаскар». Однако
Бориса повели к маленькой двери без всякой вывески.
Короткий полутемный коридор уперся в массивную дверь. Бориса
втолкнули в просторный кабинет, отделанный черными панелями и брон зой.
За столом сидел мрачный худой немолодой мужчина с энергичным
морщинистым лицом.
— Вот, привели клиента! — доложил один из бойцов,
подтолкнув Бориса ближе к столу шефа.
— Ну, пацан, — улыбнулся тот краем рта,
рассказывай, как к тебе попали наши деньги.
Про Лысого рассказывай, про гастролеров…
— Какие деньги? — искренне удивился Борис. —
Не знаю ни про какие деньги! И Лысого никакого не знаю…
— Как это — не знаешь про деньги? — недоверчиво
проговорил хозяин кабинета. — А что же ты нам привез?
— Я — вам? — Удивление в голосе Бориса уже
зашкаливало.
— Что же тогда у тебя в чемодане? — На этот раз
пожилой бандит начал свирепеть.
— В чемодане.., фотографии… — растерянно проговорил
Борис, понимая, что его игра в шантажиста все равно уже проиграна.
— Что еще за фотографии! — рявкнул старик. Баба
ведь говорила, что в чемодане будут наши деньги!
— Баба? — переспросил Борис. — Какая баба?
Ах ты черт…
Ситуация начала проясняться. Он понял, в какую ловушку
угодил, и понял, кто расставил эту ловушку.
— Ах, сволочь… — пробормотал он. — Ну я ей устрою…
