Впереди шел незнакомец – немного сутулый господин с густыми
бакенбардами, в поношенном пальто и надвинутой на глаза мятой шляпе. Следом за
ним, настороженно поглядывая по сторонам, шагал Серж, держа правую руку в
кармане.
– А это еще кто? – процедила Мари.
Двое мужчин поднялись по крыльцу, вошли на веранду.
– Здравствуй, Мари! Здравствуйте, господа! –
приветствовал присутствующих Серж. – Позвольте представить вам Николая. Он
заменит в нашей группе покойного Ванечку.
– Господи! – воскликнула Мари, воздев глаза к
потолку. – Где ты его подобрал? На церковной паперти? Нет, ты как хочешь, но
я отказываюсь работать в таких обстоятельствах! У нас была отличная группа, мы
знали друг друга как облупленных, прошли вместе огонь и воду, а теперь ты
приводишь случайных людей… сначала этого, – она кивнула на Бориса, –
теперь еще какого-то…
– Нам нужен человек вместо Вани, а Николая
рекомендовали как опытного специалиста. Кроме того, он боевой офицер, а это
говорит само за себя…
– Я не вижу офицера! – презрительно процедила
Мари. – Я вижу проходимца!
– Я боевой офицер, мадам! – прервал ее
Николай. – Я доброволец, участник Ледового похода! Я прошел всю войну,
трижды был ранен и не позволю задевать свое честное имя… ваше счастье, что вы
женщина!..
– В самом деле, Мари, как ты можешь! – недовольно
произнес Серж.
Николай закашлялся, вытащил портсигар, достал из него
папиросу и огляделся в поисках огня. Борис Ордынцев достал из кармана коробку
спичек, бросил новому участнику группы. Тот протянул руку, но не сумел поймать
коробок. Спички с сухим стуком покатились по полу. Борис наклонился, поднял
спички и попросил Николая:
– Не угостите?
– Простите, господа, разволновался, позабыл о хороших
манерах! – ответил тот, протягивая портсигар. – Угощайтесь!
Борис взял папиросу, Луиджи последовал его примеру. Доставая
папиросу из портсигара, циркач придержал руку Николая.
– Что это у вас? – спросил он, указывая на
татуировку.
На запястье Николая была выведена корона.
– Память о Ледовом походе! – ответил тот с детской
улыбкой. – Наш ротный, Астахов, сделал такие всем желающим… орденов у нас
не было, так вместо них осталась эта отметина!..
Ордынцев зажег спичку, протянул огонь циркачу, затем
прикурил сам и только после этого подал горящую спичку новому знакомому.
Тот закурил, обвел взглядом присутствующих.
– Я прошел всю войну, господа! – повторил,
выпустив кольцо дыма. – От первых до последних дней!
– В каком полку? – осведомился Ордынцев.
– В третьей конно-горной батарее второго
добровольческого кавалерийского корпуса! – отчеканил Николай.
– Под командованием полковника Топоркова? –
оживился Борис. – Прекрасный человек!
– Редкостной души! – подхватил Николай. – Как
говорится, отец солдатам…
– Помню, во время эвакуации из Новороссийска он под
угрозой оружия заставил взять на борт транспорта раненых офицеров…
– Совершенно верно! – с чувством воскликнул
Николай. – Я был одним из этих раненых офицеров и никогда не забуду
благородство полковника Топоркова! Я обязан ему жизнью!
Внезапно Борис отступил на шаг и наставил на Николая ствол
револьвера.
– Поднимите руки! – приказал он.
– В чем дело?! – возмущенно выпалил Николай.
– Действительно, господин хороший, вы
забываетесь! – холодно протянул Серж.
– Извините, Серж, – Борис повернулся к командиру
группы, не опуская оружие, – этот человек вовсе не тот, за кого он себя
выдает. Для боевого офицера он слишком неловок.
– Что вы себе позволяете, молодой человек? –
вспыхнул Николай. – Я, как офицер, могу потребовать удовлетворения!..
– Помолчите! – оборвал его Ордынцев. – Это не
все. Вы сами знаете, Серж, ни один человек, прошедший войну, не стал бы
прикуривать третьим от одной спички. Все знают эту скверную фронтовую примету –
третий на спичке не доживает до утра. А самое главное, господа, полковник
Топорков погиб под Орлом во время осеннего наступления и никак не мог
участвовать в новороссийской эвакуации.
– Наш молодой друг прав! – подал голос
Луиджи. – Я, конечно, не офицер и не знаю ваших фронтовых порядков, но
зато я знаю, что за татуировка на руке этого… Николая! К Ледовому походу она не
имеет никакого отношения!
– Красный шпион! – взвизгнула Мари, подскочив к
побледневшему Николаю. – Сволочь большевистская! Я тебя на узкие ремешки
изрежу! Я тебе кишки выпущу!
Она была близка к тому, чтобы осуществить свое обещание. Во
всяком случае, в руке у нее сверкнула бритва, и лезвие приблизилось к лицу
Николая. Мужчина побледнел как полотно, на лбу у него выступили мелкие капли
пота.
– Угомонись! – рявкнул Серж, схватив Мари за
запястье. Но бешенство, горевшее в ее глазах, сделало Мари такой сильной, что
бывший офицер едва удерживал руку с бритвой. Тогда он наклонился к ее уху и
негромко, но внятно проговорил: – Белая Церковь!
Мари обмякла, как будто из нее выпустили воздух. Руки ее
безвольно упали вдоль тела, лицо еще больше побледнело. Она затряслась, как от
холода, и опустилась в подвернувшееся кресло.
– Дайте ей рюмку коньяку! – распорядился Серж.
Луиджи торопливо плеснул в рюмку спиртное, поднес к губам
Мари. Она послушно выпила и постепенно успокоилась. Только в глазах ее все еще
горело тусклое пламя.
– Видите, mon sher, как опасно нервировать Мари? –
проговорил Серж, повернувшись к Николаю. – В следующий раз я могу не
успеть. Так что для вас же лучше рассказать, кто вы такой и для чего хотели к
нам присоединиться. Вы действительно агент ГПУ?
– Что вы, господа, что вы! – забормотал Николай,
вытирая со лба холодный пот. Манеры его резко переменились, в нем не было
больше офицерского апломба, а проступила суетливая простонародная
закваска. – Я к ГПУ никакого касательства не имею, упаси Бог! Даже совсем
напротив… господин офицер, – он кивнул на Бориса, – господин офицер
прав, он меня в точности расколол… я в армии не служил… я с одним поручиком в
ЧК сидел, вот от него слов всяких набрался, про Ледовый поход и прочее… и
полковника Топоркова тот же поручик поминал, царство ему небесное…
– Кому – Топоркову? – переспросил Борис.
– Поручику! Расстреляли его утречком!
– А вас, значит, отпустили?
– А его отпустили как социально близкого! –
вступил в разговор Луиджи. – Это ведь что за татуировочка у господина на
руке? Это уголовная татуировочка, я такие видывал! Господин этот, судя по
знаку, вор или грабитель, известный в уголовном сообществе.
