Тогда Аркадий Петрович отправил все того же шустрого
мальчишку с запиской к комиссару Леру. В записке содержалось предложение,
точнее – вопрос, не согласится ли господин комиссар позавтракать с ним
следующим утром в небольшом, но уютном ресторанчике в Латинском квартале.
Горецкий сохранил об этой части Парижа самые теплые воспоминания, часто бывая в
свое время в Сорбонне.
Комиссар прислал ответ с тем же посыльным – согласен, давно
собирался встретиться с дорогим другом, да все дела, дела…
Сейчас господин комиссар с воодушевлением принял от хозяина
меню и послал Горецкому приятную улыбку через стол.
Аркадий Петрович хотел бы порасспросить своего знакомца о
нашумевшем деле об ограблении банка, особенно его заинтересовали неизвестные
трупы в соседнем подвале. Однако следовало подождать подходящего момента, ибо
господин полицейский комиссар очень трепетно относился к процессу выбора еды.
Аркадий Петрович заказал омлет с зеленью и сыром, зная по опыту, что омлеты
очень удавались здешнему повару, они получались нежные и легкие. Комиссар долго
совещался с хозяином, после чего утомленно откинулся на спинку стула и отпил
воды из стакана.
– Совершенно замучился с делами, – пожаловался
он, – некогда передохнуть, работаю даже по выходным… Жена очень
недовольна.
– Передайте мадам Леру мое глубочайшее почтение и
наилучшие пожелания! – тут же ввернул Горецкий, после чего вступительная
часть разговора считалась законченной и можно было приступать к осторожным
расспросам.
Официант принес приборы и салфетки. Горецкий дождался его
ухода и начал издалека:
– Как изменился Париж со дня нашей первой встречи!
– Не говорите. – Комиссар погрустнел и разломил
пополам свежайшую булочку, в это время официант услужливо пододвинул ему
нормандское масло.
– Какие раньше были преступления, – продолжал
комиссар, любовно намазывая булочку желтым маслом, – ну, кражи,
поножовщина в бедных северных кварталах, но людей же не убивали ночью на улицах
за часы и кошелек!
– Ужасное время, – поддакнул Горецкий, –
ужасные люди…
– Это все проклятая война, – комиссар с грустным
вздохом откусил от булочки, – люди попробовали крови. Теперь никто ничего
не боится – еще бы, чего можно бояться после Соммы и Вердена! Те, кто выжил
тогда, считают себя несправедливо обойденными жизнью. Да еще множество
иностранцев… Иногда мне кажется, что Париж больше не французский город…
– Знаю, что мои соотечественники доставляют вам
множество хлопот, – самым смиренным голосом произнес Аркадий Петрович.
Комиссар спохватился, что допустил невольную бестактность,
тут, к счастью, принесли Горецкому заказанный омлет, а комиссару – яйца пашот.
На некоторое время беседа за столом прекратилась –
собеседники отдавали дань несомненным талантам повара. Комиссар управился
быстрее, и тотчас перед ним появилось следующее блюдо – пармская ветчина с
корнишонами.
– Читал вчера в газетах про неудавшееся
ограбление… – рискнул Горецкий перейти к делу, которое его интересовало.
– Эти газеты!.. – Комиссар даже отбросил
вилку. – Честное слово, мосье Горецки, будь моя воля – я бы закрыл все
газеты! Оставил бы только журналы мод для дам!
– А еженедельное обозрение? – улыбаясь спросил
Горецкий.
– Ни Боже мой! – Комиссар замахал руками так
энергично, что уронил солонку. – Вы читали, что они там пишут про работу
полиции? Ни слова правды!
– Вот поэтому я так ценю нашу дружбу, – сказал
Аркадий Петрович совершенно искренне. – Общение с вами позволяет мне
совершенно объективно оценить работу полиции. Вы, господин комиссар,
разумеется, никогда ничего не приукрашиваете, если бы вы почаще давали интервью
в газеты…
– Куда там! – Комиссар продолжал заниматься
ветчиной. – Однако вы, мой друг, совершенно правы… Насчет газет я,
конечно, погорячился, но меня можно понять, они набросились на это неудавшееся
ограбление, как голодные собаки на кость.
– Что, действительно грабители рыли подкоп несколько
месяцев? – поинтересовался Горецкий.
– Да какое там! – Комиссар снова энергично махнул
рукой, но на этот раз официант был начеку и вовремя убрал солонку, соусник и
пустую тарелку.
– Все это происходило недели три, на большее у них
просто не хватило бы терпения. Скажу сразу, замысел был неплох – подобраться к
подвалам банка с соседней улицы Сен-Сабин. Вы знаете, это такая тихая,
запущенная улица, в основном по ней ездят крестьянские телеги, что везут
продукты на рынок. Домишки там старые, народ соответственно бедный и разный.
Сняли лавочку, открыли писчебумажный магазин – чтобы меньше народу ходило. Ну и
стали рыть.
Комиссар оживился, когда ему принесли следующее блюдо –
холодную телятину по-провансальски с зеленью и каперсами. Горецкий все сидел
над омлетом.
– Если говорить честно, – комиссар понизил голос и
наклонился через стол, – то у них могло бы получиться. Направление выбрали
верно, и если бы хватило у ребят ума взять в компанию хоть какого-нибудь
специалиста по рытью туннелей и шахт, дело вполне могло бы выгореть! Но… что
тут сделаешь. Вместо нормальных креплений они подпирали свод обычными палками и
жердями – и так, мол, сойдет. А телеги-то груженые! Вот и рухнуло все.
– А я читал, что в яму полностью провалился автомобиль
известного актера…
– Ох, не говорите мне об этих актерах! –
трагическим голосом сказал комиссар. – Эти ради рекламы готовы даже
провалиться в преисподнюю!
Горецкий понимающе кивнул.
– Ну, этот хозяин магазина, конечно, перетрусил,
рассказал все, что знал, – успокаиваясь, заговорил комиссар. – Мои
мальчики уже сидят в засадах во всех местах, где могут появиться бандиты.
Арестуем их непременно! – Комиссар с неослабевающим аппетитом принялся за
телятину, обильно смазав ее горчицей.
Аркадий Петрович закончил со своим омлетом и сделал
приглашающий знак официанту насчет кофе.
– А что там с соседним подвалом? – спросил он
вроде бы невзначай.
– Ох, чуть не забыл! – Комиссар отставил тарелку и
вытащил бумажник. Из бумажника появился неровно оторванный листок бумаги.
– Понимаете, – комиссар подождал, пока уберут
тарелки, – дома там старые, но подвалы крепкие, очень глубокие. Сами
знаете, наши прадеды умели строить… Чтобы как можно быстрее разобрать завал,
наши специалисты решили применить динамит. Ну и… взрыв пошел в сторону, стена
рухнула…
– Что, верно, там склеп?
– Найдено четыре трупа, – неохотно сообщил
комиссар, – все полуразложившиеся, один посвежее, недельной давности.
Хозяйка того дома – бывшая проститутка Луиза по кличке Коровья Задница. Прошу
прощения за подробности, но кличка ей очень подходит. Сейчас Луиза уже не у
дел, конечно, по причине возраста. Содержит лавочку со всякой всячиной, имеет
разные сомнительные знакомства. Крепкая мадам, пока молчит насчет того, откуда
взялись трупы. Но непременно скажет – она же не полная дура брать на себя
четыре убийства. Однако этот последний… это мужчина, от сорока до пятидесяти
лет, документов при нем никаких, естественно, не обнаружено, одежда сильно
поношенная, но некогда шита хорошим портным. Они, видите ли, присыпали трупы
негашеной известью, чтобы не было запаха, так что лицо узнать невозможно… Но
вот что удалось рассмотреть на его белье. Старое, рваное, но с дворянской
монограммой. И я подумал, что этот человек похож на русского…
