Борис выпрямился, решительно огляделся по сторонам, ногой
толкнул труп, перевернув его на спину, выдернул из горла окровавленный нож,
обтер его о землю и спрятал в рукав. Тем самым он хотел показать невидимым
наблюдателям, что нисколько не боится их, готов к бою и не отдаст свою жизнь
задешево.
Дачи молчали. Видимо, его поняли правильно и решили, что
связываться с ним небезопасно, да и повод незначительный. Борис пошел прочь, не
ускоряя шаг и не оглядываясь.
Вскоре он вышел на дорогу, ведущую к городу, в Лесное. Мимо
него ехала пароконная подвода с дровами, и возчик позволил Борису подсесть к
нему на облучок.
Глава 7
Я на бочке сижу,
А под бочкой склянка.
Мой миленок комиссар,
А я спекулянтка.
Частушка
Через час Борис уже шел по Четвертой Рождественской улице.
Дом номер восемь навис над улицей мрачной шестиэтажной
громадой с выбитыми окнами и ободранным фасадом. Борис подошел к парадному, но
дверь была крест-накрест заколочена досками. Оглядевшись по сторонам, Борис
увидел неподалеку сгорбленного старичка в бабьей кацавейке и в пенсне с одним
расколотым стеклом.
– Извините, уважаемый, – обратился Борис к
старику, – а как мне попасть в этот дом?
– А вы, товарищ, сюда по какому делу – по частному или
по личному? – солидно осведомился старик, внимательно разглядывая Бориса
поверх пенсне.
– Вас мое дело не касается! – Борис решил
держаться самоуверенно. – Дело мое чрезвычайной важности, и не всякому о
нем положено знать! И вообще – как ваша фамилия?
– Фамилия? Сундуков моя фамилия! – Старичок
залебезил, и глазки за стеклами пенсне забегали. – Так вы, товарищ, может,
из комиссии по поводу уплотнения?
– Очень может быть!
– Так вы, товарищ, учтите, когда будете уплотнять, что
у меня лично чрезвычайно стесненные обстоятельства и я уплотнению не подлежу
как сильно пострадавший от мирового империализма… запомните – Сундуков, Иван
Игнатьевич…
– Все, что надо, я и так знаю! – оборвал его
Борис. – А вы мне так и не сказали, как в этот дом попасть…
– Извиняюсь, товарищ, это я от волнения! –
Старичок поманил Бориса. – Вот тут, со двора, вход имеется, очень даже
удобно, и можно к нам в дом попасть, ежели кто в своем праве…
Борис увидел полуоткрытую дверь в облупившейся краске, которая
вела на крутую и грязную лестницу – самый настоящий черный ход, по которому в
дореволюционные времена втаскивали на верхние этажи дрова и выносили помои.
Сдержанно поблагодарив старика Сундукова, Борис зашагал по
лестнице.
Лестница эта была, как уже сказано, крута и грязна. На ней
тут и там валялись гнилые овощные очистки, пролитые помои добавляли в здешнюю
атмосферу свой неповторимый аромат. Борис проходил третий этаж, когда выше
этажом хлопнула дверь, и на него сверху что-то вылили.
С трудом увернувшись от помоев, Борис на всякий случай
немного переждал и продолжил свое опасное восхождение.
Наконец он добрался до пятого этажа и постучал в дверь.
За дверью послышался шепот, затем прозвучали удаляющиеся
шаги.
Борис снова постучал, на этот раз гораздо сильнее.
– Что стучишь, что стучишь? – раздался из-за двери
визгливый женский голос. – Щас Кольку позову, у него брат комиссар! Он
тебя живо в ГПУ определит!
Борис на мгновение замешкался. Сказать, что он ищет Павла
Аристарховича Ртищева? А вдруг тот живет здесь не под своей собственной
фамилией? Не случайно же он передал Борису свой адрес в зашифрованном виде!
Ведь доктор Вайсеншток говорил, что Ртищева арестовала ЧК, так, возможно, он
каким-то чудом вырвался на свободу и теперь скрывается под чужим именем…
Отбросив этот вариант, Борис решил применить уже оправдавший
себя метод и произнес строгим начальственным тоном:
– Откройте немедленно! Комиссия по уплотнению!
– Что ж сразу-то не сказали… – Звякнул засов,
заскрежетали замки, и дверь с ревматическим скрипом отворилась.
На пороге стояла старушка в черном платке и длинной кофте.
Старушка смотрела на Бориса испуганно и часто моргала.
– Какое же еще уплотнение? – проговорила она,
пропуская Бориса в квартиру и запирая за ним дверь. – Мы уж и так живем
как селедки в бочке! Куда ж еще плотнее-то? Мы все ж не херувимы святые, хоть
немножко-то местечка нужно…
Борис внимательно пригляделся к старухе. Это выражение –
«херувимы святые» – он когда-то слышал не раз…
– Меланья? – проговорил он неуверенно, поворачивая
старуху к свету. – Ты, что ли?
– Ну, я Меланья, – насторожилась старуха. – А
вы-то кто, к примеру, будете?
– Не узнаешь? – Борис сам встал ближе к
свету. – Что, так изменился? А я, между прочим, только что из Озерков…
– Борис Андреич! – Старуха ахнула. – Неужто
вы, батюшка? А я слыхала…
– Что слыхала – не поминай, – поспешно остановил
ее Борис. – Слухи, они на то и слухи, чтобы не очень-то им верить и
никогда не повторять…
Теперь он понял, что означал котелок, пририсованный в конце
«индейского письма». По адресу, записанному условными значками, он нашел не
самого Павла Аристарховича, а его старую кухарку Меланью.
Меланья отработала в доме Ртищева не один десяток лет, и
Борис не раз и не два едал ее дивную стерляжью уху и котлеты де-воляй, жаркое
из телятины и рыбное заливное, а ее чудесный смородиновый десерт и
восхитительное полосатое бланманже он не мог вспоминать без слез. Летом
Меланья, разумеется, выезжала с барином в Озерки, и когда дядя Па отправлялся в
поход с «индейцами сиу», кухарка давала им с собой запас чудных яблочных
пирожков.
– А где барин-то, Павел Аристархович? – проговорил
Борис, понизив голос и нагнувшись к самому уху Меланьи.
– Ох… – она горестно сморщилась, приложила к
глазам уголок платка, – такое горе, такое горе…
– Умер?! – ужаснулся Борис.
Ответить Меланья не успела.
– Это кто там пришел? – раздался у нее за спиной
визгливый голос. – Это что, разве уплотнительная комиссия?
Борис оглянулся.
Только теперь он понял, что с лестницы попал прямо в кухню,
плотно заставленную крошечными кривобокими столиками и шкафчиками
многочисленных жильцов. На кухне не было никого, но зато из коридора
выглядывало несколько озабоченных физиономий.
– Это племянник мой из деревни приехал! – сообщила
Меланья любопытствующим и потащила Бориса за собой, шепнув: – Пошли, Борис
Андреич, в мою комнатку, а то эти ироды так и вынюхивают…
– Что-то этот гражданин на деревенского не очень
смахивает… – послышался за спиной Бориса подозрительный голос. – Надо
бы документы проверить, что за племянник…
