– Ты, что ли, Миколка? – спросил Борис, стараясь
держаться твердо и решительно. – Привет тебе передавал Васька Хорь из
Энска. Мы с ним вместе из каталажки бежали…
– Васька Хорь, ботаешь? – Миколка
ухмыльнулся. – А ведь он сейчас здесь, так что, мастрыга, мы ботву твою
сейчас живенько проверим… Эй, Хорь, ты здесь?
– Здесь он, только кемарит, с дороги беленькой
хлобыстнул и угомонился! – раздался визгливый бабий голос из угла подвала.
– Разворошить! – скомандовал Миколка.
Кто-то бросился выполнять его приказ – слово Миколки здесь
было законом. Откуда-то приволокли ведро воды, плеснули на валяющееся в углу
бесчувственное тело. Спящий встрепенулся, вскочил, отряхнулся, как собака, и
завертел головой.
Борис с облегчением узнал своего сокамерника и товарища по
побегу.
Хорь, окончательно проснувшись и вспомнив, где находится,
недовольно забормотал:
– Вы чё, урки бессовестные, попусту банкуете? Чего
человеку покемарить не дадите? Я же к вам с делом притаранился, как делегат от
честной энской блатной публики, так вы должны ко мне со всем вашим уважением…
– Никто тебя, Хорь, и не банкует! – пророкотал
Миколка. – Мы к тебе только вопрос имеем. Тут какой-то мастрыга приполз,
ботает, что дружок твой и ботву от тебя имеет… так вот ты глянь – честный это
фраер или мастрыга позорный, жаба легавая… схоронить его вместе с дружком или
ботать с ним, как с порядочным уркой?
Хорь протер глаза, уставился на Бориса и расплылся в широкой
улыбке:
– Здорово, друган! Как добрался? В тюрягу больше не
попадал?
– Спасибо, Хорь, твоими молитвами!
– Знаю я его… – Хорь обернулся к окружающим: –
Честный фраер, мы с ним на одной шконке парились, вместе от кума
ломанулись! – Он снова повернулся к Борису и продолжил: – Чего сюда-то
заявился – тут урки лихие, им человека зарыть ничего не стоит!
– Дело у меня есть, – ответил Борис. – Человека
одного из ГПУ вытащить надо…
– Ух ты, какой шустрый! – проговорил Миколка, от
удивления перейдя на человеческий язык. – Вишь ли, человека ему вытащить
надо! Мы с этими архангелами в кожанках по разным улицам ходим, чтобы лишний
раз не сталкиваться! А тут никакого нашего интересу не предвидится, и мы должны
в чужой бане свои веники ломать? Ты, может, и честный фраер, но приплыл не по
тому адресу! Поищи в другом порту пыльным мешком ушибленных!
– Не волнуйтесь, господа урки, я о вас не такого
плохого мнения! – произнес в ответ Борис. – Мое предложение для вас
очень даже выгодное, и опасности, считай, никакой. Потому как ГПУ, конечно, оно
и есть ГПУ, и дела с ним иметь опасно, только в моем случае имеет место личный
шкурный интерес одного сотрудника, и я уже придумал, как можно это дело
обделать, к большой вашей пользе…
Глаза Миколки заблестели.
– Об чем идет речь? – спросил он деловым
тоном. – Гоп-стоп, или сухая кидка, или фармазонка?
– Нельзя ли по-русски? – взмолился Борис. – Я
на вашем наречии ни слова не понимаю!
– Ха! – выдохнул Миколка. – Дикий человек!
Как это будет по-вашему… Ограбление? Кража со взломом? Мошенничество?
– Налет.
На мгновение в подземелье наступила тишина.
– Ну, если этому фраеру нужен налет, – проговорил
наконец Миколка, – будет ему налет. А где налет – там Семен Степанович.
Без него такие дела не делаются.
– Сенька Филимонов? – подал голос Рубель, тот
карманник, который привел на малину Ордынцева и Саенко.
– Он самый! – подтвердил Миколка. – Без него
в таком деле не обойтись. Урки, кто последний видел Семена Степановича?
Из уголовной толпы выкатился как колобок толстенький карлик
с рыжей бороденкой на круглом румяном лице. Остановившись перед Миколкой,
карлик встал по стойке «смирно» и доложил:
– Час назад он со своими чижиками в «Культурном уголке»
разговаривал!
– Ну, Шарик Иваныч, ты и проводи нашего гостя в
«Культурный уголок», – распорядился Миколка. – И скажи, что я просил
Семена Степаныча с ним по-людски поботать. Может, и сговорятся.
Через полчаса Ордынцев и Саенко шли по Третьей линии
Васильевского острова, едва поспевая за шустрым карликом, который колобком
катился перед ними, вполне оправдывая свое прозвище. Прохожие, извозчики и
автомобили терялись в особенном, густом и промозглом, василеостровском тумане.
– Ну, вот он, «Культурный уголок»! – сообщил Шарик
Иванович, остановившись перед неказистой дверью, ведущей в полуподвальное
помещение.
Карлик скатился вниз по ступенькам, толкнул дверь. Борис и
Саенко следом за ним вошли в пивную.
Это заведение старалось соответствовать своему
выразительному названию: на маленьких оконцах, через которые можно было видеть
только ноги прохожих, висели вышитые гладью занавески, на стенах – нарядные
рушники. Правда, все это не отличалось чистотой, и нетрудно было догадаться,
что об эти рушники и занавески некультурные посетители не раз вытирали грязные
руки, а может быть, кто-то не постеснялся в них и высморкаться.
Публика в пивной совершенно не соответствовала этому
культурному направлению, она была шумная и разномастная – были здесь и ломовые
извозчики в толстых ватных фуфайках, и кустари в замызганных фартуках, на
минутку оторвавшиеся от своего промысла, чтобы промочить горло, да и застрявшие
в пивной на целый день, и портные-латалы, по привычке скрючившиеся над грязным
столом, как будто над своим вечным шитьем, и подозрительные типы с воровато
бегающими глазами и слишком чистыми руками…
К одному из таких субъектов и подкатился проворный карлик.
– Здорово шамал, Турман! – проговорил он, сверкнув
глазами.
– Здоров, Шарик Иваныч! – отозвался тот. – По
толку прикатил или так – пивка хлебнуть?
– По толку! Ты Семена Степаныча не видал? Вроде он
здесь был со своими мальцами…
– Был, был! – подтвердил Турман. – Кола два
назад отчалил, пошли на пересадку. Не иначе как в «Эдельвейс» перекантовались…
– С пересадками сегодня Семен Степаныч пьет! –
уважительно пояснил карлик для Ордынцева, направляясь к выходу из «Культурного
уголка».
– Это что значит? – поинтересовался Борис.
– Это значит, из одной пивной в другую перебираются.
Здесь по паре пива выпьют, потом в «Эдельвейс» на Первой линии, а оттуда уже на
Петербургскую сторону рукой подать, в «Маньчжурию»… это у них сегодня такая
фантазия случилась, а так-то они чаще в ресторане приличном гуляют…
– Эй, Шарик Иваныч! – окликнул карлика
Турман. – Этот кент с тобой, что ли?
– Известное дело, – подтвердил Шарик и
подозрительно уставился на Турмана: – А что? Не позволил ли ты чего лишнего?
Имей в виду – Миколка будет недоволен!
