– Ну чё, Архип, знатно с коровами повоевал? Надо тебя,
брат, медалью за геройство наградить, а то орденом! Как ты есть коровий
победитель и бесстрашный боец!
* * *
Тем временем Серж, который наблюдал за событиями в бинокль,
одобрительно проговорил:
– Ну, Пантелей, молодец! Здорово придумал! Анархистам
сейчас явно не до нас!
Он выпрыгнул из овражка и, низко пригибаясь, побежал в
направлении графских конюшен. По нему никто не стрелял, и он был уже близок к
цели, как вдруг увидел распростертое на земле безжизненное тело.
– Мари! – крикнул Серж, остановившись на бегу и
склоняясь над своей боевой подругой. – Мари, что с тобой?
Мари пошевелилась и мучительно застонала. Глаза ее
приоткрылись, она смотрела перед собой тусклым невидящим взглядом. Губы ее чуть
заметно шевельнулись, как будто она хотела что-то сказать.
– Девочка моя, что с тобой? – проговорил Серж,
наклонившись к ней. – Тебя зацепило пулей?
– Я… умираю… – выдохнула она, и усилие, которое
потребовалось, чтобы произнести два этих коротких слова, казалось, отняло у нее
остаток жизненных сил. Лицо ее, и без того бледное, посерело и заострилось,
губы начали синеть.
– Не выдумывай! – прошептал Серж, прижимая ее к
себе. – Что за глупости? Ты сильная, ты все переживешь! После того, что
выпало на твою долю под Белой Церковью, какая-то жалкая рана – это пустяк! У
тебя ведь девять жизней, как у кошки! – Он обнял ее еще крепче и зашептал,
словно пытаясь заговорить судьбу, заговорить смерть, как заговаривают зубную
боль или лихорадку: – Мы вернемся, получим большие деньги… больше нам не нужно
будет работать… мы уедем с тобой… – Он не закончил эту фразу, потому что
прочитал в ее глазах совсем другую мечту, и тут же продолжил, добавив в свой
голос убедительности: – Ты уедешь с ним, с Борисом, на теплое море… вы начнете
жизнь заново, с чистого листа… я знаю, он любит тебя…
Глаза Мари постепенно угасали, но губы сложились в слабую
улыбку, и она едва слышно прошептала:
– Лжец!
Свет в ее глазах погас навсегда.
Серж сжал зубы, чтобы преодолеть невыносимую боль.
Он еще несколько секунд сидел, обнимая мертвую Мари, но
большего не мог себе позволить – шел бой, и от него зависели жизни других
людей. Он заботливо опустил Мари на землю и поднялся на ноги.
Теперь она лежала на спине, и на ней не было следов
смертельной раны. Она казалась молодой и красивой, можно было подумать, что
Мари просто заснула.
Серж взглянул на свои руки, только что обнимавшие ее.
Ладони были красными от крови.
Серж торопливо перевернул тело – и тут же увидел пулевое
отверстие под левой лопаткой Мари.
– Что же это… – прошептал он мгновенно пересохшими
от волнения губами. – Ее убили выстрелом в спину? Но Мари не из тех, кто
поворачивается к вр??гу спиной! Она бежала вперед и упала на бегу – значит,
кто-то выстрелил в нее сзади… но кто был позади нее? Вся эта анархистская
сволочь толпится возле дворца, Пантелей там же со своими коровами… позади Мари
был только я…
Серж был боевым офицером, и он не предавался раздумьям во
время боя. Оставив все загадки на потом, он вскочил и в считанные секунды
добежал до графских конюшен.
Там не было ни души – то ли выставлять возле конюшен часовых
не посчитали нужным, то ли часовые во время общей суматохи покинули свой пост и
присоединились к остальной толпе, собравшейся возле башни.
В любом случае это упрощало задачу Сержа.
Он нашел самоходный органчик и снова отвинтил боковую
пластину – на этот раз с другой стороны, там, где были нарисованы розовые
толстомясые русалки. С этой стороны в органчике были спрятаны пулемет системы
«Кольт» и патроны к нему.
Серж вставил в пулемет первую ленту, подтолкнул органчик и
покатил его к выходу из конюшни.
* * *
Борис прижимал к себе Сашеньку. Она перестала дрожать и
всхлипывать и, кажется, задремала. Сердце Бориса переполняла нежность. Он готов
был перенести любую боль, чтобы сберечь хрупкий сон этого больного, измученного
создания.
Агния Львовна сидела рядом, привалившись спиной к стене, и
что-то беззвучно шептала – должно быть, молилась.
Снизу доносились какие-то странные звуки – мычание коров,
крики, ругань. В какой-то момент Ордынцеву показалось, что он слышит голос
Саенко.
Потом все затихло. Но он знал, что это ненадолго, что это не
конец, а только короткая передышка…
Вдруг снизу послышались шаги, и хриплый голос Савелия
прокричал:
– Ну что, сидите? Недолго вам осталось сидеть! Скоро я
вас оттуда выкурю!
Снова послышались шаги, на этот раз многих людей. В башню
что-то носили. Борис хотел бы взглянуть, что задумали анархисты, но боялся
потревожить Сашенькин сон.
Впрочем, он и так скоро все понял.
Снизу потянуло дымом.
– Что это?! – свистящим шепотом спросила Агния
Львовна. – Мне кажется, запахло дымом!..
– Вам не кажется, – ответил ей Борис вполголоса,
стараясь не потревожить Сашеньку. – Анархисты развели внизу костер. Они
хотят выкурить нас отсюда. Скоро здесь будет полно дыма, и у нас останется только
два выхода – умереть или сдаться…
– Вы бесчестный человек! – выпалила вдруг Агния
Львовна. – Вы пришли к нам, подали надежду… сказали, что вытащите нас из
этого ада, а вместо этого… вместо этого вы предлагаете нам умереть! Мы жили у
этих людей, конечно, не в самых лучших условиях, но все же жили! А вы… вы не
сдержали своего слова! Вы обманули нас!
– Тише, тетя! – раздался вдруг озабоченный голос
Сашеньки. – Тише, прошу вас! Вы разбудите Микки!
Она прижимала к себе куклу так же нежно и заботливо, как
Борис прижимал к себе ее саму. Легко покачивая куклу, она вполголоса напевала
какую-то странную колыбельную:
Мужики по избам спят,
У них много есть котят…
А у каждого кота
Были красны ворота…
Вдруг девушка оборвала пение, подняла голову и проговорила
неожиданно твердым и спокойным голосом:
– Не говорите так, тетя! Не знаю, как вы, но я ни за
что не вернусь к этим ужасным людям. Лучше умереть. И не слушайте ее, –
Саша повернулась к Борису и взглянула на него доверчиво и благодарно, – вы
прекрасный человек, и я очень вам благодарна. Кстати, в этой суматохе я даже не
успела спросить ваше имя…
– Ордынцев… Борис Ордынцев… – Борис не верил своим
глазам, не верил своим ушам: Саша выглядела совершенно нормальной, умной и
решительной девушкой. В ней не было и следа прежнего безумия. – Поверьте
мне, – проговорил он с необыкновенным чувством, – я вас спасу, чего
бы мне это ни стоило! Не все еще потеряно…
