– Принцесса? – Голос у него был мягкий и низкий, он чуть растягивал слова.
Она не будет открывать глаза и смотреть на него. Может, он исчезнет. Просто встанет, оденется и уйдет. И она сумеет притвориться, что это был сон.
Но не тут-то было. Он провел рукой по ее волосам, повернул ее лицом к себе, поцеловал. Она никак не откликнулась. Он снова провел губами по ее рту, потом рукой вдоль ее тела, как будто уже имел на это какое-то право.
– Принцесса, ты в порядке?
Ничего не поделаешь. Ей придется открыть глаза и поглядеть на Тревиса – на незнакомца в ее постели. Придется притворяться, что ей ни капельки не стыдно, что она женщина, для которой все это в порядке вещей.
– Алекс?
Она набралась духу и подняла ресницы. Тревис оперся на локоть, глядя на нее, воспоминание о только что произошедшем все еще горело в его зеленых глазах.
– Привет, – мягко сказал он и улыбнулся. – Привет тебе, Принцесса.
– Я… мне надо встать, – сказала она, натужно улыбаясь.
– Ага. Через минутку. Дай мне еще на тебя поглядеть.
– Тревис…
– Ты действительно прекрасна. Сумел ли я убедить тебя в этом?
Она не желала придавать значение словам, но в его тоне, во взгляде было нечто, что чуть поколебало ее решимость, пусть всего на мгновение. Потом она подумала, как часто такие мужчины говорят женщинам подобные слова. По сто раз в месяц, наверное, сотне разных женщин. Мгновенная вспышка угасла, став еще одним основанием для неприязни к нему. – Благодарю, – воспитанно ответила она.
– «Благодарю»? – он усмехнулся. Раньше, чем она могла вздохнуть, он перекатился на нее, зажав ее как в тисках. – Какая чопорность, Принцесса!
– Тревис, мне бы хотелось…
– Встать. Знаю, – он откинул волосы с ее лица. – Я рад, что сообразил раздвинуть шторы, Принцесса. В противном случае я никогда бы не увидел, какие синие на самом деле у тебя глаза, – он немного помолчал, словно для того, чтобы внимательно рассмотреть ее. – Ты красавица, Александра.
Его голос был хриплым, глаза блестели. Она уже достаточно часто видела этот взгляд, чтобы не догадаться, о чем он думает. Но это невозможно.
Он двинулся. У нее перехватило дыхание. Это возможно. Он снова хочет ее. И она, Боже мой, она тоже хочет его. Он поцеловал ее шею, накрыл губами грудь. Затем нежно потрогал зубами сосок. Она чувствовала, как тает, не в состоянии ни о чем думать.
– Тревис…
– Что?
Он снова передвинулся, и она больше не могла терпеть. Со слабым стоном подняла руки, обнимая его.
– Тревис, – снова повторила она еле слышно.
– Да, дорогая, я слышу тебя. Скажи мне, чего ты хочешь, Принцесса. Просто скажи.
Глаза Алекс распахнулись. Опять у него на губах эта самоуверенная ухмылка. Он точно знал, какое оказывает на нее действие, и хотел убедиться, что и она это понимает. Ее тело напряглось.
– Встать, – сказала она.
В ее голосе зазвенел металл. Он тоже услышал, потому что улыбка немедленно пропала. – Дорогая, в чем дело?
– Встать, – отчетливо повторила она и уперлась руками в его плечи.
Он прищурился. Ее сердце забилось быстрее. Она в очередной раз подумала, как мало знает об этом человеке, как уединен этот дом…
Он словно окаменел. Потом улыбнулся, сверкнув зубами, и отодвинулся.
– С удовольствием, мисс Торп. Не в моих привычках удерживать даму в постели помимо ее воли.
Если он хотел смутить ее, называя столь формально, когда она лежала обнаженная с ним рядом, то преуспел в своем намерении. Ей захотелось вскочить, сдернуть покрывало и укутаться с головы до ног, но она скорее сгорит от стыда, чем доставит ему это удовольствие. Вместо этого она спустила ноги с кровати и прошествовала по комнате так, словно для нее это привычно. Взяла свой халат, накинула его и завязала пояс. Потом повернулась к Тревису.
Он лежал там же, где и раньше, абсолютно голый, закинув руки за голову и скрестив ноги.
«А ну прикройся!» – мысленно прокричала она ему, но побоялась, что ее голос дрогнет и выдаст правду. Она отвернулась, поискала тапочки, потом снова резко повернулась к нему.
– Уверена, что вы захотите принять душ, – сказала она. Он не ответил. – По-моему, я говорила об этом раньше? Что немного дальше по коридору есть другая ванная? – (Он ничего не говорил, просто продолжал на нее смотреть.) – Там есть мыло, зубные щетки, полотенца – все, что нужно, в шкафчиках под раковиной.
– Очень продуманно с вашей стороны, мисс Торп. – В его голосе звучала скрытая угроза, но ей было уже все равно. Все, что теперь нужно, – это выпроводить его отсюда. – Уверен, что все джентльмены, побывавшие у вас, были в восторге от предоставленных удобств.
Смысл сказанного был вполне прозрачен. Она подумала, стоит ли поправлять его, но решила, что это только укрепит его самомнение. Алекс подняла подбородок, просто для того, чтобы он знал, что ее не запугать.
– Я старалась быть любезной, мистер Бэрон, если вы намекаете на это.
Он лениво улыбнулся, сел, поднялся на ноги.
– О да, мисс Торп, – сказал он. Его мягкая манера растягивать слова пропала, заметила она. – Вы именно так и поступаете. И очень хорошо справляетесь. С… как вы это назвали… с любезностями.
Она ощутила, что покраснела. Одновременно ей очень захотелось подойти к нему, дать ему пощечину и сказать… что? Что она никогда до этого не занималась подобными вещами? Он ни за что не поверит.
– Мистер Бэрон, – Алекс глубоко вздохнула и засунула руки в карманы халата, – мистер Бэрон, это был… был очень приятный день…
– Но он кончился, – его зубы опять хищно блеснули. – Давайте, мисс Торп, не стесняйтесь. Или вы пытаетесь изображать идеальную хозяйку, которая ни при каких обстоятельствах не предложит гостю выметаться?
– Мистер Бэрон, в самом деле это просто… просто… – (Их взгляды скрестились.) – Не желаете ли вы хоть что-то надеть?
Тревис оглядел себя, потом ее.
– Ну и ну, – сказал он, приподняв брови, изображая изумление; усмешка снова послышалась в его голосе. – И как это случилось, не могу понять? Что я стою тут, в вашей спальне, в чем мать родила, в то время как вы полностью одеты, в халат – халат, покрывающий тело, которое пару минут назад было не менее голым, нежели мое? – внезапно он перестал кривляться. – Или мне предлагают забыть такие мелочи, мисс Торп?
– Вы все усложняете, – спокойно сказала Алекс, хотя сердце ее опять неистово колотилось.
Казалось, целую вечность он пристально рассматривал ее, потом издал короткий смешок, потянулся за своими джинсами и натянул их на себя.
– Вы правы, – сказал он, присел на краешек кровати и нагнулся за ботинками. – А зачем это все?
