Он вздохнул.
– Я ведь не эксперт по живому поголовью. Но из того, что мы видели и слышали сегодня утром, – да, думаю, что да. Сакс был достаточно убедителен. Прочти мне еще раз свои записи на этот счет.
– Сейчас, посмотрим… – Уитни открыла записную книжку и перелистала странички. – Вот тут. Сакс работал на Дж. Т. почти пять лет, пока его не сманили люди Паркера. Кичиро сказал, что он был самым лучшим управляющим на ранчо.
– Правда? Я это подозревал. Но старик был совершенно неразговорчивым, когда я расспрашивал его.
Уитни улыбнулась.
– Он со всеми такой.
– Продолжай. Что он еще сказал? Она заглянула в свои записи.
– Он сказал мне, что Сакс хотел внедрить какие-то новые методики, чтобы улучшить поголовье, – он хотел обновить кровь, скрещивая нескольких коров с быками с Королевского Ранчо…
– Разве Королевское Ранчо не в Техасе? Она кивнула:
– Да. Сакс хотел купить немного замороженной спермы и оплодотворить их.
Алекс лукаво ухмыльнулся.
– Эта методика отбирает все удовольствия жизни, не так ли?
– Кроме того, он хотел радикально изменить кормление, – продолжала Уитни, не обращая внимания на подначку, хотя ее щеки зарозовели от смущения. – И когда он не смог протолкнуть ни одной своей идеи, то с досады уволился.
– И пошел работать к конкурентам.
Она кивнула. Несколько дней назад она бы улыбнулась, услышав, что всемирно известную Гавайскую ферму ранчо Паркера называют «конкурентом». На двести пятьдесят тысяч акров меньше тернеровского, да и всех других на Большом Острове. Однако методы, которые были удачны для Паркера, можно было бы применить и во владениях Тернеров. Просто никто не захотел их оценить.
– Точно. – Она захлопнула записную книжку и подвинулась на $воем сиденье, чтобы видеть Алекса. – Мы продолжаем сталкиваться со все той же проблемой. Настойчивость Дж. Т. вести все дела лично приводит к тому, что без него никто просто ничего не делает.
Алекс вздохнул.
– Похоже, что так оно и есть. Твой отец не любит делиться с кем-то властью. Полагаю, у него это выходило, когда он мог набрасываться на дела поочередно. Но последние несколько лет он разрывался между слишком многими делами – сеть отелей в Оаху, совместные владения в Мауи…
– И теперь весь выдохся.
– Правильно. Поэтому, когда нужно принять какое-то решение, никто не хочет этого делать, потому что боятся, что не справятся с этим так, как Дж. Т. Добавь к этому финансовые трудности, которые он переживает…
– Изменения на рынке акций…
– Угу. Пакет акций Дж. Т. падает в цене. Алекс притормозил джип, когда они въехали на узкий поворот дороги.
– Ну, по крайней мере у нас стали появляться ответы на некоторые вопросы – и все благодаря тебе.
Было забавно, какое удовольствие она получила от этих простых слов.
– Я ценю этот комплимент. Но ведь и ты задавал вопросы, верно, Алекс?
– Я мог бы задавать эти вопросы до морковкина заговенья. Островитяне на удивленье неразговорчивы. Как Кичиро. У них нет желания разговаривать с незнакомыми. Но они тут же рады помочь мисс Уитни, чем только могут.
Она улыбнулась.
– Я не могу привыкнуть к тому, что так много людей помнят меня, – сказала она тихо. – Иногда у меня такое чувство, что я совсем не уезжала с островов.
– Почему же ты уехала?
Вопрос, заданный совершенно неожиданно, застал ее врасплох. Они с Алексом работали бок о бок вот уже целую неделю, и их отношения превратились из вежливого нейтралитета в уважение вопреки ее воле, благодаря естественной совместимости, которая заставляла ее с нетерпением ждать следующего дня. Но они избегали всего личного, их разговоры вертелись вокруг дел Тернеров и лишь изредка касались гавайского фольклора и экскурсов в географию.
Теперь один простой вопрос Алекса показал, как хрупки и непрочны были в действительности их отношения. Улыбка сбежала с ее губ, и старая знакомая боль залегла под сердцем.
«Из-за тебя, – подумала она, – потому что я не смогла жить там, где умерла моя любовь».
– Мне всегда казалось, что у тебя было все, чего бы ты ни пожелала, – продолжал он. – Нужные связи. Деньги. Власть…
«Да. Если ты этого всегда хотел, вовсе не значит, что и другие хотят того же».
– Как все просто в твоих словах, – постаралась она сказать без горечи.
Он посмотрел на нее, потом на дорогу.
– А разве это так сложно? – Его голос стал холодным и невыразительным. – И тот, кто думает по-другому, – самый последний дурак.
По крайней мере он хоть в этом честен. Да, теперь он может позволить себе быть честным, ведь все это для него много значило. И он все это получил. Девять лет назад у него не было ничего и никого – за исключением девочки, которая отдала бы за него свою жизнь, потому что любила его больше жизни.
Ком встал у Уитни в горле. «Скажи что-нибудь, чему он поверит» – велела она себе.
– Может быть, я… может быть, я просто хотела, чтобы у меня была возможность испытать себя.
Быстрая улыбка скользнула по его лицу.
– Это высказывание мне нравится, – сказал он с холодным сарказмом. – Смешно, но люди, от которых я слышал подобные вещи, рождались с серебряной ложкой во рту.
– И что из этого следует? Алекс пожал плечами.
– Это синдром «бедной маленькой девочки с кучей денег». В Сан-Франциско полно женщин, которые убежали туда, чтобы испытать себя. – Он покачал головой. – Они выросли в окружении роскошных вещей, ходили в лучшие школы, а теперь они – там, работают с девяти до пяти, играют в секретарш и служащих.
Уитни вздернула подбородок.
– Мне не хочется разочаровывать тебя, Алекс. Но я – одна из них. Я чертовски много работаю. И если бы ты предпочел мою компанию половине тех, о которых говорил, ты бы об этом знал.
Он взглянул на нее и перевел взгляд на дорогу.
– Ты права, – неохотно согласился он. – Так и есть. Извини. Я думаю, что я пытался… обычно я не склонен к обобщениям.
– И в ответ на твой незаданный вопрос скажу, что я создала свои «Обеды за минуту» без всякой помощи со стороны отца. Я работала помощником поставщика провизии и менеджера по банкетам почти два года, экономя каждый доллар до тех пор, пока…
Алекс вздохнул.
– Послушай, я же извинился.
Они доехали до пересечения с главным шоссе. Он затормозил, оглянулся, нет ли поблизости транспорта, и свернул на шоссе.
– Итак, как тебе это удалось?
– Удалось что?
