Райан усмехнулся. Когда они еще учились на первых курсах Йельского университета, Фрэнк уже имел привычку раскладывать все по полочкам.
– Спасибо, не надо. Я не согласен, что супружество – это естественное состояние мужчины.
– За это я готов выпить.
– Ладно. Взгляни на мою семью. Моя мать отметила пятнадцатую годовщину свадьбы тем, что попросила у отца развод, чтобы уехать и заняться антропологией. Через год отец влюбился в секретаршу и исчез в неизвестном направлении. Брат женился на женщине, которая каждый раз, когда смотрела на него, видела только долларовые знаки.
– Брак может опротиветь до тошноты, – согласился Фрэнк.
– Дедушка всегда говорил мне, что его брак удался на все сто процентов. Да и почему бы ему не быть удачным? – Моя бабушка была старомодной женщиной. Приятная, добродушная, доброжелательная.
– В то время женщины отличались воспитанностью, приятель, – вздохнул Фрэнк. – Девочка рождалась для того, чтобы из нее получилась настоящая леди. Играть на пианино, подавать чай, вышивать салфеточки, принести мужу домашние тапочки, газету…
У Райана даже бровь поднялась.
– Мы вообще-то говорим о жене, – вежливо заметил он, – а не о коккер-спаниеле.
– И вместе с тем, – продолжал Фрэнк, пропуская замечание друга мимо ушей, – она должна быть и красивой, и сексуальной.
Райан вдруг представил, как он снимает с блондинки из “Монтаноса” ее бархатную накидку. Прикасается руками к обнаженному телу, к загорелой, шелковистой коже, к высокой, красивой груди и плавно изгибающимся бедрам…
У-у-уххх! Райан взял стакан и залпом выпил остатки холодной как лед кока-колы.
– Если бы я мог найти такую птичку, я бы сам на ней женился! – улыбнулся Фрэнк.
Райан взглянул на часы и встал.
– Ты описываешь идеальную жену. Однако пройдут годы, и она уже не будет красивой, как топ-модель. Кстати, именно об этом я хочу напомнить деду. – Он вытащил бумажник и бросил несколько купюр на стойку. – Спасибо за компанию, дружище. Это как раз то, что мне было нужно.
– Да я и сам рад был поболтать, – сказал Фрэнк.
И Райан подумал, что, когда дедушка снова заведет свою дежурную лекцию на тему “Почему Бы Тебе Наконец Не Обзавестись Семьей”, он запоет арию “Я Хочу Жениться На Точно Такой Же Девушке, Как Та, На Которой Женился Дорогой Дедушка”. Затем сложит руки на груди, откинется на спинку стула и будет, улыбаясь, смотреть на него.
Как это повелось с незапамятных времен, с самого детства, Райан сел за стол в столовой Кинкейдов по правую руку от Джеймса. Сегодняшний ритуал не шел ни в какое сравнение с обедами его детства. И ничего общего с тем, к чему он привык за последние годы.
Райан нахмурился. Что здесь, черт побери, происходит?
Уже приготовившись к одному из тех ужасных обедов, которые он не раз живописал Фрэнку, Райан готов был упасть со стула, когда мисс Бримли почти парадным шагом внесла первое.
– А-а-а! – со счастливым видом произнес Джеймс.
– А-а-а! – повинуясь долгу, повторил Райан, приготовившись к самому худшему. Но, когда его дед приоткрыл крышку супницы, нос его уловил аппетитный, чудесный аромат. – Раковый суп? – с недоумением спросил он.
– Раковый суп, – подтвердил Джеймс. Агнес Бримли сияла.
За раковым супом последовала нежная говядина с жировыми прослойками, печеный картофель в сметане и весенний салат из помидоров, огурцов и зелени, вокруг которого были красиво разложены ломтики французского сыра “рокфор”.
– И конечно, хороший кларет,
[4]
чтобы все это размочить, – сказал Джеймс.
Когда с обедом было покончено, Райан вежливо кашлянул.
– Мы… отмечаем какую-то годовщину, дедушка? – осторожно спросил он.
Джеймс оторвал свой взгляд от тарелки. Губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.
– Я вообще-то так не думаю, хотя… ты можешь считать, что так оно и есть.
Райан кивнул.
– И… что же это такое, сэр? Джеймс улыбнулся и покачал головой.
– С вопросами пока повременим, Райан. После десерта – я обещаю.
Не успел он договорить, как мисс Бримли, будто по сигналу, распахнула дверь для прислуги и внесла кушанье, проворностью своего шага подчеркивая, что она совершенно отрицательно относится к содержимому подноса.
– Десерт, – холодно произнесла она. Райан, не в силах оторваться, смотрел на поднос, который она ему протягивала. Такого разнообразия сладостей он не видел с детства! Крошечные подрумяненные пирожные со взбитыми сливками, шоколадные эклеры размером в один укус, рассыпчатые квадратные коржики…
Он изумленно поднял глаза на мисс Бримли:
– Это шоколадные пирожные с орехами?
– Самые настоящие, – фыркнула она.
Райан потянулся было за пирожным, но вспомнил об изнуряющих тренировках, которыми он мучил себя каждое утро, чтобы быть в форме, и отдернул руку.
– Я… я думаю… нет, спасибо. Лицо экономки немного подобрело.
– Хоть один нашелся, кто пользуется мозгами, как Бог велел.
Джеймс разразился хриплым смехом.
– Если ты надеешься испортить мне аппетит, Бримли, – сказал он, пробуя от всего, что лежало перед ним, понемногу, – то я должен тебя огорчить: ничего не выйдет. Принеси кофе, пожалуйста. Только настоящий кофе, а не ту бурду, из которой кофеин полностью удален, – я имею в виду пойло, каким меня потчевали последние несколько лет. Потом закрой дверь и оставь нас одних.
Когда все приказанное было исполнено, Джеймс вздохнул, засунул руку под жилет, вытащил сигару (поступок этот совсем недавно показался бы весьма смелым, но сейчас, в сравнении с таким пиршеством, был преисполнен даже какой-то невинности) и откусил кончик.
– Отличный обед, мой мальчик, ты не находишь?
Райан встал и взял с каминной полки старомодную дедушкину зажигалку для сигар.
– Я полагаю, это зависит от того, что ты понимаешь под словом “отличный”, – сказал он несколько недовольным тоном, поднося зажигалку к сигаре и нажимая на зубчатое колесико. – Джулия Чайлд была бы, вероятно, согласна с тобой, что же касается меня, я подозреваю, что твои врачи будут придерживаться несколько другого мнения.
– Врачи… – проскрежетал дед недовольным тоном, жестом как бы отметая их всех. – Шаманы, ты хочешь сказать? Бьют в бубны и пляшут вокруг костра. Мы все прекрасно знаем, что самое большее, что они могут, – это отсрочить неминуемое.
Райан усмехнулся.
– Возможно, диета твоя и изменилась, а вот характер такой же веселый, как и прежде.
