Книга Закат на Босфоре, страница 40. Автор книги Наталья Александрова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Закат на Босфоре»

Cтраница 40

– Но почему же вы считаете, что он – мой соотечественник?

– Потому что он убивает русских. Сами посудите: ротмистр Русской армии Врангеля Хренов, полковник Шмидт – обрусевший немец, далее – ростовщик Фома Сушкин – русский эмигрант…

– А эти, последние? – расстроенно спросил Горецкий.

– Женщина была зарегистрирована как проститутка – у нас с этим строго – и звали ее Мария Костромина. Из эмигрантов. Здесь очень быстро обнищала, стала нюхать кокаин и так далее. Ее сутенер выдавал себя за турка, но на самом деле был грузином – и тоже прибыл из России. Так что я считаю, что убийца – ваш соотечественник. Если бы он убивал негров, то я считал бы, что он сам негр или вырос там, где негров очень много. Если он убивал испанцев, я считал бы, что он испанец или прожил в Испании большую часть жизни.

– Позвольте с вами не согласиться, – Горецкий наклонился вперед и поднял руку в жесте протеста, – негров чаще всего убивают белые, страдающие расовой ненавистью. Может быть, этот маниак так же ненавидит русских?

– Я сказал уже, – в голосе Джафара не слышалось недовольства, он по-прежнему был тускл и негромок, – что больше всего ненавидит тех, с кем долго прожил вместе. Негров убивают зачастую белые, но только те, кто вырос в южных американских штатах, а отнюдь не в Гренландии. Сколько я знаю ваших соотечественников – нет на свете такого народа, который был бы более враждебен к русским, чем сами русские…

Горецкий откинулся назад, больно ударившись о жесткую спинку стула, и горестно склонил голову:

– Вынужден с вами согласиться. Ни один народ не ненавидит нас так, как мы сами. Что ж, я сейчас же займусь расследованием и сделаю все, что в моих силах. Что-то подсказывает мне, что убийца не остановится на достигнутом. И, поскольку протокола осмотра тел, которые находятся в анатомическом театре, придется ждать до вечера, я предлагаю допросить еще раз есаула Чернова.

– Время обеда, – любезно напомнил Джафар.

– Да, неразумно начинать сложное дело на голодный желудок, – согласился полковник.

Он секунду помедлил, внезапно осознав, что ему не хочется обедать вместе с Джафаром Карманли, что он вообще не может себе представить, как тот ест, спит и делает все остальное. Было такое впечатление, что помощник начальника полиции живет только в этом кабинете, а по окончании рабочего дня исчезает из него в небытие, чтобы утром снова возникнуть за столом из ничего. Полковник Горецкий решил немедленно взять себя в руки, но Джафар уже вызвал полицейского и, улыбаясь одними губами, что означало у него крайнюю степень вежливости, велел проводить полковника к выходу с тем, чтобы встретить его через час. Горецкий сдержал готовый вырваться вздох облегчения и ушел обедать.

Поел он в находившемся неподалеку греческом ресторанчике без всякого аппетита, потому что хоть и кормили в этом месте отменно, но все блюда показались полковнику невкусными. Только за кофе – очень крепким и очень сладким, который он еще с крымских времен привык пить по-турецки – запивая ледяной минеральной водой, – полковник Горецкий несколько просветлел лицом и предался легкой задумчивости.

– Маниак, – бормотал он тихонько себе под нос, – хм… маниак? С чего это в Константинополе взяться маниаку? Да еще русскому…

Бывало там, в России, в его практике всякое – не зря профессор Горецкий считался в свое время лучшим в Петербурге специалистом по уголовному праву. Память у него была очень хорошая, так что сейчас он сразу вспомнил подходящие дела. М-да, маниак. Что ж, все может быть… Горецкий прислушался к себе и понял, что не верит ни в какого маниака. Впрочем, в данный момент следовало отложить в сторону интуицию и рассуждать логически.

Джафар Карманли сообщил ему о пяти одинаковых убийствах, вернее о четырех, потому что сутенера и проститутку убили вместе. Пока что связывает все эти убийства только одно: смерть от удара в затылок шилом или другим острым предметом. Полковник на мгновение усомнился: не может ли быть, чтобы Джафар нарочно подсунул ему эти убийства, чтобы увести его с правильного пути, отвлечь от расследования убийства полковника Шмидта? Он подумал еще немного и решил, что этого не может быть. Несмотря на довольно неприятные внешность и повадки, Джафар производил впечатление добросовестного полицейского, он был заинтересован в раскрытии убийства полковника Шмидта так же, как и Горецкий. Итак, все мертвые – русские. И вот это-то и настораживало, потому что опыт профессора Горецкого говорил о том, что для маниака такой связи недостаточно. Ну, допустим, Джек-Потрошитель убивал молодых женщин легкого поведения… Как ни ужасно это звучит, но логика в его действиях была. А в этом деле? Ротмистр Русской армии, старый ростовщик, полковник Шмидт и проститутка со своим сутенером. Неоднородная компания… И если проститутку, старика и даже ротмистра неизвестному было убить легко, потому что никто ими не интересовался и не охранял, то с полковником Шмидтом дело обстояло совершенно по-другому. Убийца подгадал момент, когда полковник отослал своего охранника. Зачем он это сделал? Вот с этого Горецкий и начнет допрос есаула Чернова.

Высокий человек в хорошо пошитом английском френче без погон щедро расплатился с хозяином ресторанчика, который сам обслуживал важных посетителей, а что этот клиент – важный, он угадал, как только тот вошел. Военный поблагодарил хозяина по-гречески и вышел на улицу. Годы сделали его походку несколько тяжеловатой, но видно было, что человек еще крепок и не скоро поддастся старости. Хозяин ресторана проводил его взглядом через открытую дверь, заметил, что тот вошел в здание полиции, и удовлетворенно улыбнулся. Он не ошибся: его посетитель очень важная персона!

Джафар Карманли по-прежнему сидел в своем кабинете и что-то писал.

– Вы пришли вовремя, – констатировал он, не поднимая головы, – сейчас приведут Чернова.

За дверью раздался шум, возня, и здоровенный турецкий полицейский втолкнул в комнату нечто, что недавно было есаулом Черновым. Малиновая некогда черкеска, вернее, то, что от нее осталось, висела на теле вошедшего, как на вешалке. Щеки его ввалились, глаза лихорадочно блестели и беспокойно перебегали с Джафара на полковника. Лицо было какого-то желтого цвета, и, внимательно приглядевшись, Горецкий обнаружил, что оно все покрыто заживающими синяками.

От толчка полицейского есаул не удержался и сполз на пол возле стены. Джафар махнул рукой, отпуская конвоира, и пристально посмотрел на Чернова.

– Встать! – проговорил он тихо, одними губами, но арестованный услышал и со стоном начал приподниматься.

– Молчать! – так же тихо приказал Джафар.

Есаул встал с трудом, держась за стену.

– Хм, однако! – решил напомнить о себе полковник Горецкий. – Вы говорили, уважаемый Джафар-эфенди, что условия содержания есаула вполне сносные. Но я, признаться, удивлен.

– Условия обычные – те, в которых содержатся иноверцы. Разумеется, они отличаются от тех, в которых содержатся подданные Османской империи, – невозмутимо отвечал турок. – Камеры сухие, но, конечно, в них много народа. Два раза в день дают воду.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация