Мобильник положил в одно из двух гнезд для стаканов на центральной консоли на случай, что он позвонит вновь, хотя сильно в этом сомневался. Понять смысл слов Аннамарии иной раз столь же сложно, как и собрать состоящий из пяти тысяч элементов пазл по одной из самых сложных картин М. К. Эшера
[16]
, но она всегда говорила именно то, что хотела сказать. Не любила поболтать о погоде и знаменитостях или о болях и страданиях, которые доставляла жизнь в условиях гравитации.
За столь короткое время нашего знакомства мы с миссис Фишер успели настолько подружиться, что долгие периоды молчания более не вызывали неловкости. Рядом с ней я чувствовал себя очень комфортно. Точно знал, что она не застрелит меня и не заколет ножом, не сожжет, не плеснет кислотой мне в лицо, не запрет в комнате с голодным крокодилом, не бросит в озеро, приковав к двум покойникам. Такая уверенность в новом знакомом или знакомой по нынешним временам большая редкость и дорогого стоила.
В двадцати шести милях к югу от Барстоу я нарушил молчание: «Раз уж мы выехали из дождя, то можем поменяться местами, и вы не намокнете».
— Я останусь за рулем. Не устала. Не устаю с тех пор, как мне поставили… как-его-там?
— Что за как-его-там?
— Какой-то имплант на трех литиевых батарейках. Мне бы не хотелось об этом говорить.
Я нахмурился.
— Имплант? Кардиостимулятор или что-то такое?
— Нет, можешь не беспокоиться, дитя. Ничего подобного. С тикалкой у меня все в порядке.
— Хорошо. Рад это слышать.
— Они вшивают эту штучку в ягодицы. Точнее, в одну ягодицу, в правую. Я боялась, что мне это будет мешать в долгих поездках, но я даже не чувствую, что она там.
Я заподозрил, что меня разыгрывают.
— А для чего туда вообще вшивают имплант?
— Потому что именно там для него лучшее место, разумеется.
— Для чего?
— Для этой штучки.
— И что она делает?
— Все, что должна, по их словам. С твоей стороны задавать такие вопросы неделикатно. Я бы хотела закрыть обсуждение.
Естественно, когда кто-то просит воздержаться от дальнейших вопросов об импланте, который вшит в его или ее ягодицу, будь это миниатюрная пожилая дама или кто-то еще, я, понятное дело, перестаю их задавать, но, конечно же, у меня остается желание поискать дополнительную информацию на сей счет.
Так что, разумеется, я ответил: Само собой. Хорошо. Но я все равно считаю, что не стоит вам постоянно сидеть за рулем. Возможно, путь нам предстоит длинный.
Она продемонстрировала легендарные ямочки, возможно, для того, чтобы подсластить свои слова: Ты уж не обижайся, милый, но ты меня безумно злишь, когда ведешь автомобиль.
Я удивился собственному ответу:
— Но я же ваш водитель.
— Что ж, думаю, нам это надо изменить, определить тебя на другую должность.
— Например?
— Как насчет… мой секретарь?
— У меня нет секретарских навыков, мэм.
Оставив на руле одну руку, второй миссис Фишер потянулась ко мне, чтобы ущипнуть за щеку.
— Господь любит тебя, дитя, но у тебя нет и водительских навыков.
— На стоянке для грузовиков вы сказали, что я хороший водитель.
— Ты хороший водитель, дорогой, но без азарта. — Внезапно она просияла. — Я знаю. Ты будешь моим поваром блюд быстрого приготовления.
— Вы говорили, что повар вам не нужен. Но действительно… без азарта?
— Что ж, я передумала. Мне нужен повар. Да, без азарта. Ты не Стив Маккуин. И ты не Мэтт Деймон.
— Мэтт Деймон — не Джейсон Борн. В этих фильмах вместо него за рулем сидел каскадер.
— Знаешь, милый, нет смысла нанимать каскадера для моего водителя. Ты будешь моим поваром.
— Мэм, но я разгонял этого красавца до девяноста миль в час.
— Об этом и речь. Как ты собираешься поймать этого отвратительного маскарадного ковбоя с таким вождением?
— Послушайте, миссис Фишер…
— Называй меня Эди.
— Да, мэм. В любом случае повар вам не нужен. Вы сами сказали, что постоянно в дороге и едите в ресторанах.
— Я куплю несколько ресторанов, и, оказавшись неподалеку, мы будем заглядывать туда, и ты сможешь для меня готовить.
— Вы шутите.
— Отнюдь. По-моему, все логично.
— Возможно, но хватит ли у вас денег?
— Более чем. Об этом можешь не беспокоиться. — Она перегнулась через консоль, чтобы похлопать меня по плечу. — Мой очаровательный повар.
Не знаю почему, но я не хотел терять место водителя.
— Вы даже не разогнались до девяноста миль, мэм.
— Сейчас наша скорость сто четыре мили в час, дитя.
Я наклонился влево, чтобы взглянуть на спидометр.
— Вау! Не чувствуется, что мы едем так быстро. Наверное, это один из плюсов «Мерседеса».
— «Мерседес» он только отчасти. С ним поработали после продажи. Чистому «Мерседесу» он даст фору.
Мы проскочили мимо парня в «Феррари», вероятно направляющегося в Вегас. Я думаю, в клетчатой кепке на голове, но не зелено-черной.
— Сто десять, — сообщила миссис Фишер. — А как плавно идет.
— Действительно, с ним поработали, — признал я.
— Радикально модифицировали. В Аризоне живет один милый человек, все зовут его Одноухий Боб, хотя его имя Лари. Такой симпатичный здоровяк, отсутствия уха и не замечаешь, если только, разговаривая с ним, не склонять голову набок. Его легальные предприятия: риелторское агентство, страховая компания, магазин сувениров, придорожное кафе. Но настоящие деньги он делает на том, что держит в секрете. В дальнем конце его участка мастерская, в которой он сделает с твоим автомобилем все, что ты хочешь, и даже больше.
— А почему в секрете?
Она перешла на совершенно излишний театральный шепот:
— Из-за всех этих законов, милый. Идиотских законов по безопасности, дурацких законов по охране окружающей среды, которые только увеличивают загрязнение, законов физики, всяких разных.
— В Аризоне, значит? Может, он живет в Одиноком Опоссуме, штат Аризона?
— Может, да, может, нет, — игриво ответила она.
