– Сделайте одолжение, переходите сразу к делу, –
поморщилась она.
– Жаль, – непритворно огорчился Борис, – мы
могли бы совмещать приятное с полезным.
Ему доставляло удовольствие поддразнивать ее, кроме того, он
знал, что она-то ни за что не поверит его сладким речам, и от этого чувствовал
себя с ней свободно.
– Тогда переходим к делу, – согласился он. –
Значит, вы должны как следует потрясти вашего влюбленного полковника и получить
от него четкий и правдивый ответ: что означают его тайные и частые отлучки.
Примерно раз в неделю он сказывается больным, а сам уезжает куда-то тайно на
сутки, а потом возвращается.
– Но почему меня должно это интересовать? – Она
пожала плечами. – Возможно, это связано с его службой.
– Никак нет, не связано, потому что он же сам говорил,
что сейчас находится не у дел, ждет нового назначения, его батарею полностью
разбили махновцы.
Краем глаза Борис заметил, что к террасе приближается
полковник Азаров.
– Улыбайтесь, – прошептал он, – вон ваш
обожатель, легок на помине. Значит, вы устраиваете ему сцену ревности,
жалуетесь, что он обманывает вас с другой женщиной – к кому еще можно ездить
тайно ночью? Он, разумеется, будет все отрицать, тогда вы нажмите посильнее,
скажите, что в прошлый раз вы, движимая заботой о больном, приходили к нему
поздно вечером и видели, как он вернулся верхом. Слез там побольше… ну, не мне
вас учить. Помните, его объяснение должно быть разумным, какая-нибудь чушь, что
он ездит в степь любоваться на звезды и мечтать о вас, меня не удовлетворит.
Она смотрела на него рассеянно, бездумно обрывая лепестки
астры.
– Не беспокойтесь, – наконец произнесла
она, – вы получите самое правдивое объяснение. Мне даже стало самой
интересно, куда же он ездит. – В голосе ее послышалась непритворная
заинтересованность.
Борис поцеловал ее руку, выдернул на память из букета цветок
и бегом бросился к выходу, на ходу поприветствовав полковника Азарова, который
взглянул на него с ненавистью.
– Что делает возле вас этот хлыщ? – Полковник был
так зол, что приветствовал Сонечку весьма холодно.
– Нам нужно объясниться, – спокойно ответила
она. – Я давно знала… но больше не могу молчать… – В голосе ее
послышалось волнение, и полковник сразу забыл про Бориса.
– Я готов объясниться с вами хоть сейчас, Софья
Павловна, дорогая!
– Но не здесь, – твердо ответила она, – здесь
нам будут мешать. Приходите к нам вечером, у нас никого не будет.
В комнате Алымова было накурено. Низко подвешенная над
столом керосиновая лампа освещала залитую вином скатерть, разбросанные по ней
карты, разгоряченные вином и азартом лица офицеров.
– Борис! – радостно повернулся к вошедшему
Алымов. – Садись с нами, хорошая игра идет!
– Да я скверный игрок, – поморщился Борис, –
мне в карты никогда не везет.
– Должно быть, в любви вам везет больше, –
обернулся от стола ротмистр Мальцев, сощурив голубые глаза.
– Твоя правда, – присоединился к разговору смуглый
черноусый есаул Бережной, – не успел господин поручик появиться в Ценске,
а уж кружит головы здешним дамам. Видели его, господа, в обществе Сонечки
Вельяминовой?
– Поздравляю вас, поручик, – усмехнулся
Мальцев, – одно только вам скажу – будьте осторожны с Сонечкой, она дама с
норовом… и полковник Азаров соперник серьезный, так что по этой дорожке ходите,
да оглядывайтесь. Азаров – человек сдержанный. Да только в тихом омуте,
говорят, черти водятся. Лучше уж вы держитесь от его дамы сердца подальше.
– Да что вы, господа! – с легкой полуулыбкой
ответил Борис. – У меня и в мыслях не было…
– Господину поручику просто зазорно с нами
играть, – с неожиданной злобой заговорил молчавший до сих пор
Осоргин, – он, должно быть, считает наше общество недостойным своей особы!
– Брось, Митенька, не заводись! – Мальцев потрепал
Осоргина по плечу. – Что у тебя за характер! Лучше выпьем, господа! Выпьем
за прекрасных дам – и здешних, ценских, и тех, которые с нетерпением ждут нас в
Москве!
Бокалы зазвенели. Офицеры выпили стоя. После все сели вокруг
стола, и Борис оказался рядом с Бережным. Есаул, весьма импозантный, в черной
черкеске с газырями, подкрутил длинный ус и повернулся к Борису:
– Поручик, а славный у вас пистолет!
– Да, неплохой. – Борис расстегнул кобуру и вынул
оружие – «борхард-люгер», он же «парабеллум», то есть «готовься к войне».
– Славная, славная вещь… – Есаул разглядывал
пистолет, любуясь им, как прекрасной женщиной.
– Позвольте, есаул, я подарю вам его, – поспешно
проговорил Борис, вспомнив, что на Кавказе принято дарить понравившуюся вещь.
– Нет, поручик, я не могу принять такого подарка. А
давайте мы с вами сыграем – ваш «люгер» против моего кинжала. – С этими
словами Бережной отстегнул от ремня кинжал в чудных отделанных серебром ножнах
и протянул его Борису. Борис осторожно вытащил клинок из ножен и невольно ахнул
– так хорош был кинжал. По темному лезвию бежал тускло отсвечивающий волнистый
рисунок, рукоять черного дерева сверкала серебряной арабской вязью.
– Это настоящий пулад… или булат, как говорят европейцы
– старинный прекрасный клинок.
– Это фамильный ваш кинжал? – с любопытством
спросил Борис. – Или вы его купили?
– Купил?! – Лицо Бережного побагровело. –
Оружие не покупают! Оружие можно получить от отца, можно добыть в бою, но
покупать оружие нельзя. Этот клинок я добыл в бою. – Бережной, видимо,
вспомнил что-то давнее, и краска возмущения сошла с его лица, он успокоился и
закончил: – А вот выиграть оружие в карты можно. Давайте, поручик: ваш «люгер»
против моего кинжала.
– Извольте. – Борис кивнул. – Коли не хотите
принять пистолет в подарок – сыграем.
Бережной перетасовал колоду, велел Борису снять половину и
начал метать. Направо выпала десятка, налево – валет. Борис открыл десятку.
– Десятка ваша бита, – с легкой усмешкой произнес
наблюдавший за игрой Осоргин.
– Что ж, – Борис пожал плечами, – я ведь
говорил вам, господа, что мне в карты не везет! Прошу вас, есаул. – И он
протянул Бережному свой «парабеллум». – Так и так я хотел вам его
подарить.
Бережной любовно погладил рукоять пистолета, убрал его в
кобуру и промолвил:
– Оружие и лошади – вот что должно радовать сердце
настоящего мужчины! А бабы… они не стоят того, чтобы долго о них думать.
– Видимо, какая-нибудь брюнетка сильно задела твое сердце, –
с прежней легкой усмешкой заметил Осоргин.
– Митенька, – поморщился Мальцев, – ну что у
тебя все-таки за характер! Знаешь прекрасно, что есаул не любит подобных
разговоров, а все тебе неймется… Ну, господа, выпьем за Москву, за то, чтобы мы
с вами прошлись через месяц по ее улицам!
