– Менее всего, – смущенно проговорил Борис. –
Гусарский ротмистр, человек уравновешенный, спокойный. Хотя в игре азартен, но
и в азарте сохраняет некоторое благоразумие, умеет на самого себя взглянуть как
бы со стороны и с некоторой долей иронии… Впрочем, я вижу, Аркадий Петрович,
что ничего по-настоящему полезного я вам сообщить не смог, не обессудьте.
– Отчего же? Всегда полезно представить себе характеры
и психологические типы людей, попавших в сферу расследования. А я, голубчик,
вот что подумал, – Горецкий, по своему обыкновению, снял пенсне, приобретя
чеканную строгость черт, – устроим-ка мы всем нашим подозреваемым
маленькую проверку…
Полковник Азаров явился в штаб корпуса за новым назначением.
Он приходил сюда едва ли не каждое утро, и его все отсылали и отсылали,
перенося разговор на другой день. Но сегодня все было по-другому. Его направили
в кабинет, где прежде не приходилось бывать, и незнакомый ротмистр, приподнявшийся
из-за стола, сказал:
– Господин полковник, прошу вас прибыть к полковнику
Кузнецову в штаб армии. Он сообщит вам ваше новое назначение. Заодно, не в
службу, а в дружбу, передайте полковнику этот пакет.
Ротмистр протянул Азарову небольшой конверт из плотной
серовато-желтой бумаги. На конверте не было указано назначения или адреса, была
только крупная, дважды подчеркнутая красным надпись: «Совершенно секретно».
– Курьеры все разосланы, – извиняющимся тоном
пояснил ротмистр, – а передать срочно нужно… Вы уж, господин полковник,
передайте, с соблюдением возможной осторожности. Пакет наиважнейший.
Азаров удивленно взглянул на ротмистра, расписался в
какой-то подсунутой тем книге и спрятал конверт в полевую сумку.
– Доставлю, конечно… А что за назначение, не знаете?
Ротмистр пожал плечами и ответил:
– Владимир Зенонович распорядился… Кажется, составляют
новую мобильную часть из кавалерии и конной артиллерии.
Азаров поднял руку к козырьку и отправился в штаб командующего
Добрармии генерала Май-Маевского, размещавшийся в другом конце Ценска. Там он
довольно долго искал полковника Кузнецова – штаб недавно переехал в Ценск, и в
здании царила неразбериха, как на вокзале. Наконец какой-то ушлый штабс-капитан
указал Азарову нужную дверь.
За столом в кабинете сидел невысокий полноватый офицер,
вполне отвечавший представлениям Азарова о штабных крысах. Азаров представился
штабному и протянул ему пакет. Кузнецов как-то странно посмотрел на
новоприбывшего и быстро спрятал конверт в верхний ящик стола. Затем он
предложил Азарову сесть и сообщил:
– Вам предписано принять вновь образованную седьмую
батарею конной артиллерии в составе двухбатарейного дивизиона. Начальник
дивизиона – полковник Орловский. Старший офицер вашей батареи – штабс-капитан
Нефедов. Он уже принял орудия и введет вас в курс дела.
Азаров уточнил, где расквартирована его новая батарея, и,
откозырнув штабному, облегченно вздохнул. Тыловая жизнь утомляла и нервировала
его. Ему хотелось вернуться к опасной, но размеренной и привычной жизни
батареи, к той определенности и ясности, которая есть на войне, в мужском
военном братстве, где каждый на виду и нельзя спрятаться за чужой спиной.
Есаул Бережной шел в слободу, где находилась в обозе второй
категории его гнедая кобыла Красотка. Квартира, где стоял есаул, совершенно не
была приспособлена к тому, чтобы держать лошадь при себе, вот и пришлось сдать
ее обозному коноводу, но есаул отлично знал, как скверно ходят в обозе за
лошадьми – и не почистят толком, и не покормят, поэтому он каждую свободную
минуту старался проведать свою любимицу. Навстречу ему попался знакомый
драгунский ротмистр.
– Бережной! – окликнул он есаула. – Вы ведь
мимо штаба армии пойдете, так Христом-Богом молю – занесите пакет в штаб,
полковнику Кузнецову. Меня срочно на станцию послали, там снаряды подвезли, а
пакет тоже срочный… И как назло, никого нет, кому доверить можно – письмо-то
наиважнейшее.
Ротмистр протянул небольшой сероватый конверт из плотной
бумаги с круглой надписью поверху «Совершенно секретно». Больше на конверте
ничего написано не было – ни назначения, ни адреса. Бережной нехотя взял
конверт и кивнул ротмистру: передам, мол, невелик труд.
– Только умоляю, есаул, – ротмистр сделал большие
глаза, – будьте осторожны, пакет крайне важный и очень секретный.
– Ладно-ладно, – проворчал Бережной, подумав при
этом, что коли уж такой важный пакет, так и доставлял бы его ротмистр сам.
Ротмистра, однако, уже и след простыл – видно, и правда он
очень торопился на станцию.
В штабе Добрармии Бережному долго пришлось разыскивать
полковника Кузнецова – никто такого не знал, и есаул хотел было развернуться и
уйти, но тут нужная дверь прямо-таки сама оказалась перед ним, и невысокий
полноватый офицер совершенно штатского вида подтвердил, что он полковник
Кузнецов и ждет означенного пакета как манны небесной. Бережной протянул
штабному полковнику конверт, тот взглянул на есаула как-то странно и убрал
конверт в стол. Есаул отдал честь и, облегченно вздохнув, отправился к своей
гнедой Красотке. Как он и подозревал, мерзавец коновод не почистил толком
лошадь и в кормушке у нее было только старое сухое сено. Бережной обругал
коновода последними словами, засыпал в кормушку ячменя и как следует скребком
вычистил Красотку. Лошадь благодарно вздыхала, смотрела на хозяина ласковым
коричневым глазом и тихим ржанием выражала ему свою любовь.
Поручика Осоргина срочно вызвали к командиру Ахтырского
гусарского полка. Самого генерала на месте не было, вместо него Осоргин увидел
какого-то драгунского ротмистра.
– Поручик, – ротмистр выглядел озабоченно, –
доставьте срочно в штаб армии полковнику Кузнецову пакет. – Ротмистр
протянул какой-то небольшой серовато-желтый конверт с крупной надписью
«Совершенно секретно». – Будьте осторожны, конверт чрезвычайно важный!
Осоргин по склонности характера хотел было огрызнуться, что
он не унтер какой-нибудь с пакетами бегать, но военная дисциплина взяла верх
над скверной натурой, и поручик, откозырнув и щелкнув каблуками, отправился в
штаб.
В штабе армии, как и ожидал Осоргин, творился форменный
бардак, никто ничего не знал, найти полковника Кузнецова удалось с огромным
трудом. Полковник этот оказался типичным штафиркой, тыловым прихлебалой –
низенький, рыхлый, с гнусной штатской физиономией. Осоргин протянул полковнику
пакет, полковник посмотрел как-то странно и сунул пакет в стол, как будто
никакой важности в нем не было. Осоргин внутренне кипел и очень хотел штабному
нахамить, но дисциплина опять взяла верх. Поручик развернулся и вышел на
воздух, где отвел душу, обругав какого-то не в добрый час подвернувшегося
штатского.
Борис, отоспавшись после карточной игры и обильных возлияний
накануне, отправился к княгине. Сказали, что их сиятельство только что отбыли
на прогулку, а Софье Павловне нездоровится, так что не принимают.
