- Проверь выводы Валентины, - сказала она. - И двигаемся дальше. Миров еще много, а время поджимает.
* * *
Новинья коснулась плеча Эндера. Он громко, тяжело дышал, однако на храп его дыхание ничуть не походило. Шум исходил из его легких, а не из горла, как будто он очень долго сдерживал дыхание и теперь вынужден глубоко втягивать в себя воздух. Только воздуха все равно не хватало, легкие не справлялись. Судорожный вдох. Другой.
- Эндрю, проснись, - громко позвала она.
Обычно, чтобы его разбудить, достаточно было прикоснуться к плечу, но сейчас он не отозвался на ее касание. Он продолжал судорожно хватать ртом воздух, но глаза так и не открыл.
То, что он спал, сразу удивило ее. Он был не так уж стар. И" дремать днем привычки не имел. И тем не менее он спал, лежа в тени на монастырской лужайке для крокета, где они договорились встретиться и куда он должен был принести кувшин воды. Тут ей вдруг пришло в голову, что он вовсе не спит, что он, наверное, упал, свалился на траву. Увидев, что он лежит на спине, глубоко в тени, сложив руки на груди, она было решила, что он прилег отдохнуть. Но что-то было не так. Он ведь еще не старик. Он не должен лежать здесь, судорожно вдыхая воздух, которого ему явно не хватало.
- Ajuda-me! - закричала она. - Me ajuda, рог favor, venga agora! - Голос ее поднялся и неожиданно, против воли, превратился в крик, в отчаянный вопль, который напугал ее еще больше. - Ele vai morrer! Socorro!
"Он умирает", - услышала она себя как бы со стороны.
А где- то вдали неслись совсем другие мысли: "Это я привела его сюда, заставив заниматься тяжелым трудом. Он так же слаб, как все мужчины, его сердце столь же ненадежно; ведомая эгоистичной жаждой святости, искупления, я заставила его прийти сюда, и вместо того чтобы обрести спасение от вины в смерти тех людей, которых я любила, я добавила еще одну голову в свой список. Я убила Эндрю, как убила Пипо и Либо, а ведь могла спасти его, как когда-то могла спасти Эстевано и Миро. Он умирает, и снова виновата я, всегда виновата я, каждый мой поступок несет смерть, людям, которых я люблю, приходится умирать, чтобы сбежать от меня. Мама, папа, почему вы оставили меня? Почему вы с раннего детства пропитали мою жизнь смертью? Никто из тех, кого я люблю, не способен выжить рядом со мной".
"Горем делу не поможешь, - одернула она себя, заставляя отрешиться от знакомого потока самообвинений. - Погрузившись сейчас в свое чувство вины, я ничем не смогу помочь Эндрю".
Услышав ее крики, из монастыря и из сада прибежали люди.
Спустя считанные секунды Эндера уже несли в здание, другие побежали за доктором. Кто-то остался рядом с Новиньей, ибо история ее жизни была известна многим, а потому все сочли, что смерти еще одного любимого человека она может не перенести.
- Я не хотела, чтобы он Приходил, - бормотала она. - Он не должен был приходить.
- Вовсе не пребывание здесь вызвало его слабость, - успокаивала поддерживающая ее женщина. - Люди болеют, и никто в этом не виноват. Он поправится, вот увидишь.
Новинья слышала слова, но где-то внутри не верила им.
Она сердцем чувствовала свою вину, это именно она несет зло людям и отравляет все вокруг. Внутри ее души живет зверь, поглощающий счастье. Сам Господь Бог желает ее смерти.
"Нет, нет, это не правда, - про себя воскликнула она. - Это ужасный грех. Господь не желает моей смерти, я никогда не подниму на себя руку, никогда. Это не поможет Эндрю, никому не поможет. Только навредит. Не поможет, только…"
Молча твердя эту мантру, которая должна была помочь ей выжить, Новинья шла за телом мужа в монастырь, чья святость, может быть, изгонит из ее сердца искушение покончить с собой. "Я должна думать о нем, а не о себе. Не о себе. Не о себе, себе, себе, себе…"
Глава 6
"ЖИЗНЬ - ЭТО ЧИСТОЕ САМОУБИЙСТВО"
Ведут ли разговоры
Боги различных народов?
Общаются ли боги китайских городов
С предками японцев?
С повелителями Ксибальбы?
С Аллахом? С Яхве? С Вишну?
Существует ли у них собрание,
Где они могут встретиться
И похвалиться друг перед другом своими верующими?
"Мои склоняются к полу, - скажет один, -
И прослеживают в дереве жилки во славу мне".
"А моих животных приносят в жертву", - ответит другой.
"А мои убьют любого, кто оскорбит меня", -
Похвастается третий.
И вот вопрос, который я чаще всего задаю:
Найдется среди божеств хоть один,
Кто честно признаться сможет:
"Почитающие меня люди исправно
Повинуются моим справедливым законам,
Обращаются друг с другом честно
И ведут простую, щедрую жизнь"?
Хань Цин- чжао, "Шепот Богов"
Пасифика, как и любая другая планета, была разной. На ней было множество температурных зон, были полярные ледники и тропические влажные леса, пустыни и саванны, степи и горы, озера и моря, лесистые местности и взморье. Колонизировали Пасифику давным-давно. Вот уже более двух тысяч лет на ней жили люди, заполнив ниши, которые только можно было занять. На ее землях росли огромные города и простирались безбрежные пастбища, леса перемежались фермами, создавая лоскутное одеяло, исследовательские станции были разбросаны во всех краях света, на севере и на юге, в горах и под водой.
Но сердцем Пасифики всегда были и остаются по сей день тропические острова океана, названного Тихим в честь самого большого океана на Земле. Нельзя сказать, чтобы обитатели этих островов рьяно придерживались древних обычаев, однако память о давних традициях до сих пор пропитывает все вокруг. Здесь во время священных церемоний пьют священный напиток под названием кава. Здесь хранятся воспоминания о древних героях. Здесь боги по-прежнему говорят со святыми. А если эти люди живут в шалашах с холодильниками и компьютерами, что с того? Боги не делают даров, которые нельзя принять. Суть в том, чтобы найти верный путь и вписать новые вещи в свою жизнь, не убив ту жизнь, которая предшествовала их появлению.
На континентах, в больших городах, на фермах и исследовательских станциях жило много таких людей, которые не терпели, не принимали бесконечные костюмированные драмы (или комедии, это зависит от личной точки зрения), которые вершились на этих островах. И уж конечно, жителями Пасифики были не только полинезийцы. На этой планете собрались все расы, все культуры; здесь можно было услышать все языки - во всяком случае, почти все. Однако даже ярые насмешники обращались к островам, когда думали о душе мира. Даже любители холода и снега совершали свои паломничества - они называли их "отпусками" - на тропические берега. Они ели фрукты прямо с деревьев, катались по морю на каноэ, их женщины ходили голыми по пояс, и все они без стеснения ели кашу и рыбу жирными пальцами. Самые светлокожие, самые изящные, самые прекрасные жители этих островов называли себя пасификанцами и говорили так, словно в ушах у них постоянно звучали древние напевы здешних мест, словно их прошлое было пронизано мифами и легендами. Однако они были всего лишь приемными детьми, и настоящие самоанцы, таитяне, гавайцы, тонганы, маори и фиджи улыбались и радостно приветствовали их, даже несмотря на то что эти постоянно смотрящие на часы, заказывающие номера, куда-то спешащие люди ничего не знали об истинной жизни в тени вулкана, на краю кораллового рифа, под заполненным попугаями небом, посреди музыки шуршащих о песок волн.
