Возможно, потому-то я и боюсь Виггина. Потому что не я чужой, а он. Его нельзя постичь умом, он непредсказуем. Он тот, кто никогда не поступает по холодному расчету, чьи мотивации не всегда предсказуемы. Я хочу выжить, и как только вы это усвоите, дальше обо мне и знать ничего не надо. А этот Виггин может выкинуть любую плешь.
Чем больше Боб изучал Виггина, тем больше непонятного он обнаруживал. И тем больше ему хотелось поступать как Виггин до тех пор, пока он в какой-то момент не увидит мир с точки зрения Виггина.
Но даже идя по стопам Виггина, хоть все еще на большом расстоянии от него, Боб никак не мог решиться на одну вещь - ту, что делали самые занюханные малыши. Он не мог решиться назвать его Эндером. То, что Боб называл его только по фамилии, определяло дистанцию между ними. Хотя сама-то дистанция была микроскопической.
А что изучал Виггин, читая в свое свободное время? Не книги по военной стратегии и истории, которые Боб глотал залпом вначале, а теперь читал медленно и со вкусом, выуживая все, что могло иметь отношение к войнам в космосе и современным сражениям на Земле. Виггин тоже читал это, но когда он шел в библиотеку, он с равным успехом мог взять видики о сражениях или же съемки боевых кораблей жукеров.
Эти ленты и клипы об ударных силах Мейзера Ракхейма в героической битве, которой закончилась Вторая война с жукерами, Виггин смотрел по многу раз.
Боб тоже их смотрел, хоть и не так часто. Он их так великолепно запомнил, что мог запросто прокручивать в своем мозгу с достаточным количеством деталей, так что иногда перед ним всплывали в памяти какие-то мелочи, не замеченные раньше.
Видел ли Виггин, без конца просматривая эти клипы, каждый раз что-то новое? Или искал в них нечто, что надеялся найти?
А может, он старался понять, как тикает мозг жукеров? Но разве он не понимает, что эта библиотека не имеет в своих фондах нужных материалов, а тех, которые там есть, явно недостаточно для анализа? Это же все пропагандистское говно.
Из них вырезаны жестокие сцены убийства людей, схваток врукопашную, когда корабли жукеров брались на абордаж. И не было тут картин наших поражений, когда жукеры сбивали с неба наши корабли. Все, что тут было, - это корабли, блуждающие в космосе, да несколько минут их подготовки к битве.
Война в космосе? Такая волнующая в живописных романах и такая нудная в реальности. Иногда что-то вспыхнет, подобно молнии, а преимущественно царит вечная ночь.
И, конечно, оглушительный момент победы Мейзера Ракхейма.
Что же надеялся найти здесь Виггин?
Сам Боб больше узнавал из умолчаний, нежели из того, что ему совали под нос. Например, почему нигде нет ни единого снимка Мейзера Ракхейма? Нигде в библиотеке. Очень странно. Повсюду лица Триумвирата, каких-то командиров и политиканов. А почему Ракхейма нет? Может, он погиб в минуту победы? А может, он вообще фикция? Рукотворная легенда - надо же кому-то приписать победу? Но почему ему тогда не сделали лица - это же проще простого. Может, он изувечен?
А может, он был очень-очень мал?
Если я доживу до командующего земным флотом, который разобьет жукеров, неужели они упрут и мой портрет, потому что такого недоноска не нужно превращать в героя?
А мне- то до этого и дела нет! Чихал я на геройство!
Такой кайф - он только для Виггинов, это уж точно!
* * *
Николай - тот парнишка, который занимает койку прямо напротив Боба. Достаточно близко, чтобы высказать несколько догадок, которые не успел "озвучить" сам Боб.
Учитель оценил его негативно: "Просиживает стул". Жестоко сказано. Но верно ли?
Боб понимал - он слишком доверяет оценкам преподавателей. А есть ли у меня реальные доказательства, что они правы? Или я верю им потому, что меня они оценивают высоко?
Может, их лесть сделала меня самодовольным болваном?
А что, если их оценки безнадежно ошибочны?
На улицах Роттердама у меня не было личных дел. Я просто знал других детей. Недотепа. Я составил о ней мнение и оно было почти правильным, хотя я тут и там натыкался на сюрпризы. Сержант - я был прав во всем. Ахилл? Да, его я узнал хорошо.
Тогда почему я держусь в стороне от других учеников? Потому что учителя с самого начала изолировали меня от других детей, да еще потому, что решил - вся сила в руках учителей.
Но теперь я знаю, что был прав лишь частично. Учителя действительно обладают властью во многих делах, но когда-нибудь я окажусь где-то вне школы и тогда какое мне дело, что обо мне думают учителя? Я могу овладеть всей военной историей и теорией, но мне это не принесет пользы, если они не доверят мне командования. И я никогда не встану во главе флота или армии, если у них не будет уверенности, что другие люди пойдут за мной.
Но сегодня важны не эти люди, а мальчишки и несколько девчонок. Не взрослые, а те, которым еще предстоит повзрослеть. Как они выбирают лидеров? Как сумею я повести их за собой - такой маленький и слабый?
И как это удалось Виггину?
Боб расспросил Николая о том, кто из ребят их группы посещает тренировки Виггина.
- Мало. И все они не класс. Хвастунишки и подхалимы.
- Но кто они?
- Хочешь покорешиться с Виггином?
- Просто хочу узнать о нем побольше.
- И что именно?
Эти вопросы беспокоили Боба. Ему не хотелось подробно обсуждать то, что он делает. Но в Николае он не чувствовал даже признака подлости. Он просто хотел знать.
- Хочу узнать его историю. Он же один из самых лучших.
Настоящий парень, верно? Так вот, как это у него получилось? - Боб не знал, насколько у него естественно получается использование солдатского сленга. Он прибегал к сленгу редко. И не был уверен, что нужные выражения выскакивают как бы сами собой.
- Ну, ежели ты сам чего словишь в этом плане, то поделись со мной, ладно? - Николай даже глаза закатил к небу.
- Ладно, не позабуду, - ответил Боб.
- А как понимаешь - у меня есть шанс стать вроде Эндера? - спросил Николай. - У тебя-то, ясное дело, есть - вон ты какой зубрилка.
- Сопли у Виггина - не медовые, - ответил Боб.
- И что это значит?
- Он классный парень, как и многие. Ладно, выясню, поделюсь с тобой. О'кей?
Боб очень удивился, узнав, что Николай так низко ставит собственные шансы встать в ряды лучших. Возможно ли, что негативная оценка учителя в конечном счете верна? Или он сам как-то высказался в том же плане, а Николай понял?
И поверил?
От ребят, которых ему указал Николай, как склочников и подхалимов, что на первый взгляд походило на правду, Боб узнал имена близких друзей Виггина.
Шен. Алаи. Петра - опять она! Но Шен был самым старым.
