— Он нам пол испортит! — возмутилась Вера. — Новенький линолеум копытами истопчет! Следы потом не сведешь.
— Пони не должен стоять на полу. Ему подстилка нужна, — объяснил Тоби.
— Конечно, малыш, мы устроим ему подстилку, — пообещала Лидия.
— У нас свободных подстилок нет, — напомнила ей Вера. — Пони не станет ходить на цыпочках и не попросится гулять, когда приспичит. А я не желаю гладить белье под дождем!
Элизабет чувствовала, что обстановка накаляется.
— Вы очень любезны, но развлечений и так предостаточно: через дорогу пляж, в парке ослики…
— Ослики плохо выучены, их даже вперед идти не заставишь! — пожаловался Тоби.
— Ничего себе! — воскликнула Вера. — Значит, родители платят деньги, а бедные детишки на ослах назад пятятся. Раньше такого не было!
— Я уже все сказала, — заявила Лидия.
— Да господи боже, пусть этот пони живет у Эдди, — предложила Рейчел. — Его ферма ближе, чем Солтвуд, и, если Тоби захочет покататься верхом, идти недалеко.
— Ну вот, малыш, мы договорились. — улыбнулась бабушка Лидия. — Твой конь будет рядом, Вера сможет гладить белье в пристройке, и все довольны, никто не обижен.
Солтвудский кузнец привел пони и двух верховых лошадей, молодых кобыл.
— Вам нужно сопровождать мальчика, а кому-то еще — вас, — сказал он Элизабет. — Лошади тоже принадлежат мистеру Шрёдеру, так что хоть одного забираете, хоть всех троих — мне без разницы.
Лошади и пони стояли на бетонной дорожке, нюхая ноготки и бурачок. У вороных кобыл были абсолютно белые «носочки» и блестящие копыта. Гнедой в яблоках пони смотрел из-под шоколадной челки. На фоне зеленоватого моря и дымчатого неба они казались темными фигурками, приклеенными к выгоревшей фотографии.
Все гости были в красных чепраках с золотым галуном.
— Какие они нарядные в своих одежках! — восхитилась бабушка Лидия. — Прямо военные в парадных мундирах.
— Они и есть военные, — пояснил кузнец. — В шорнклиффских казармах упряжную ликвидировали, говорят, кони теперь не нужны. Вот грянет новая война, тогда спохватятся! — В знак прощания кузнец приподнял фуражку.
Кобылки смотрели ему вслед, их черные гривы развевались, как волосы девушек-брюнеток. Со стороны казалось, будто кузнец идет по воде и широко ставит ноги, потому что замочил штанины. Кобылки заржали, но не грубо, а добродушно, даже с нежностью.
Стоял тихий вечер. Низкое белое небо, неподвижная морская гладь и полное безветрие — как будто весь мир вдруг оказался в четырех стенах. Тоби ехал на пони, а Элизабет и Рейчел вели лошадей по дюнам на ферму Эдди.
Рейчел надела свою садовничью форму.
— Так просил Эдди, — объяснила она. — Говорит, ему не нравится, что я ухожу домой в платье со следами лап. Его колли меня обожает. Эдди ворчит, что я избалую пса и он не сможет как следует овец стеречь.
Элизабет отправилась на прогулку в юбке и джемпере, которые носила со школы. Как здорово, что можно быть собой, а не жалкой копией миссис Брайон или миссис Шрёдер!
Пляж пустовал. Отдыхающие разъехались по домам, чайки клевали комки водорослей, мужчина в болотных сапогах ушел к самой воде и копал пескожилов.
Поворот — и все трое двинулись прочь от моря по гальке с травяными островками, усеянной кусками плавника и обрывками старой рыбацкой сети. За полями виднелись металлические сараи, амбар и белый коттедж с двумя трубами.
— Это ферма Эдди, — объявила Рейчел. — Сейчас там разгром, но Эдди человек практичный и со временем все обустроит. Вот поженимся, и я буду больше ему помогать.
— Поженитесь? — Элизабет встала как вкопанная. — Рейчел, когда свадьба?
— Вообще-то он еще не сделал предложение, но я уверена, что сделает. Помолвочного кольца не будет. Не хочу, чтобы он раскошеливался лишь ради того, чтобы я форсила перед девчонками в магазине.
Эдди Сондерс вышел их встречать вместе с колли, который вилял хвостом и ластился к Рейчел.
— Добрый вечер, сэр! — поздоровался с ним Тоби. — Я Тобиас Шрёдер, а это Мишка, мой пони.
Эдди оказался эдаким добродушным великаном в линялой одежде. Он кивнул Элизабет и, пока вел их на ферму, то и дело поглядывал на Рейчел — глянет, отвернется, запах ее вдохнет, а внимательно посмотреть не решается.
— Эдди, мы привели трех лошадей, ты не против? — спросила Рейчел. — Я-то говорила про одну, но отец Тоби за все заплатит.
— О пони я позабочусь, а вот кобылки будут нервничать. Даже не знаю… — Кобылы спокойно стояли на грязном дворе, и Эдди смягчился. — Устроим их с овечьим стадом, овец они точно не испугаются.
Расседлать кобылок и пони оказалось не так-то просто.
— Обычно сам я этим не занимаюсь, — смущенно оправдывался Тоби.
Когда закончили, Эдди тихо сказал:
— Рейчел, я кое-что тебе купил. Ты как-то говорила, что мечтаешь об этом, но согласилась ждать, пока у меня деньги не появятся…
— Эдди! — всплеснула руками Рейчел. — Ах, Эдди, я ведь правда не тороплю!
Она улыбнулась Элизабет, и та отвела Тоби в сторонку, чтобы не мешать. Сейчас Эдди достанет из кармана бархатную коробочку или уже в ладони ее сжимает…
Но Эдди отступил к сараю, оставив Рейчел томиться в ожидании, поднял крючок и подпер ногой открывшуюся дверь.
— О-о-ой! — протянула Рейчел, сообразив, что несколько неправильно все поняла.
Придерживая дверь, Эдди чуть отодвинулся, чтобы Рейчел заглянула во мрак сарая, а потом хорошенько стукнул по стене.
Сперва ничего не случилось, а потом из сарая выбежали всполошенные куры. Вскоре суматоха улеглась и куры заквохтали, поправляя перья.
— Орпингтоны, — объявил Эдди. — Верные хозяевам, отличные несушки, хорошо цыплят высиживают.
Куры разглядывали его блестящими глазами-бусинками и обдумывали услышанное.
— Ты рассказывала, что твой отец держал орпингтонов в вашем бывшем доме на Нит-стрит. Говорила, что мечтаешь завести их снова.
Рейчел изумленно смотрела на кур.
— Ну, когда впервые ко мне приехала, ты сказала, что мечтаешь об орпингтонах, помнишь? — Эдди беспомощно опустил большие руки и ждал. Уверенности у него явно поубавилось.
— Помню, — наконец кивнула Рейчел. — Конечно, помню. — Она взяла Эдди под руку и вместе с ним стала наблюдать, как красные орпингтоны, переливающиеся в лучах заката, бегут обратно в сарай.
При жизни Агнес Мэндер была сущей затворницей, тем удивительнее казался поток соболезнований, хлынувший в дом покойной после публикации некролога в «Таймс». Джордж Мэндер спросил Веру Росс, не знает ли она, кто может приготовить еду для поминального стола, а Вера ответила, что с удовольствием поможет сама. Она ведь привязалась к Агнес, несмотря на их частые ссоры.
