Обстоятельства смерти Реброва были непонятными… От момента исчезновения Савелича до обнаружения трупа прошло более полутора суток. Где он их провел? Неизвестно. А вот пытали его зверски… Зачем? Чтобы выпотрошить бумажник? Бумажник в карманах трупа действительно отсутствовал. Зато часы – дорогущий «Ориент», золотой перстень и сотовый телефон преступники не взяли. На ограбление не очень похоже. А пытали долго и зверски: били, жгли, ломали пальцы, резали ножом. Под конец добили выстрелом в сердце. Весь этот расклад наводил на мысль: от начальника охраны хотели получить информацию. И, скорее всего, он ее дал.
Самой ценной информацией, которой владеет охранник, является информация о его боссе. Телохранитель знает все: распорядок дня, маршруты передвижения, адреса, где чаще всего бывает ОП. А также его привычки, круг общения, номера телефонов и автомобилей, схему охраны… В общем, трудно представить себе что-либо более опасное, чем расколовшийся телохранитель. Разве что внедрение крота внутрь системы. Вывод из всего сказанного: кто-то активно интересуется Сыном. Причем этот «кто-то» жесток, решителен и непредсказуем. Не очень умен. Иначе он понял бы, что смерть начальника охраны насторожит Сына, заставит принять дополнительные меры безопасности. Вплоть до срочной «эвакуации» за границу. Возможно, конечно, что акция против Савелича не ставит конечной целью ликвидацию Сына. Возможно, она спланирована, чтобы запугать, посеять панику, дезорганизовать работу.
Виктор Тришкин был, однако, реалист. Он отдавал себе отчет, что такого рода сложные комбинации характерны, скорее, для бульварных романов про спецслужбы. В жизни все гораздо прозаичней. Все имеет свои причины и свои следствия. Если бы были живы Лорд или Соловей, он бы знал, где искать концы… Но и Лорд и Соловей мертвы. В живых остались рядовые быки из обеих группировок. Этих Палач в расчет не принимал: бычьё. Кишка у них тонка тягаться с Сыном.
Но кто тогда? Кто?
А если, мелькнула вдруг мысль, Таранов?… А, черт! Не может быть!… А почему, собственно, не может быть? Что я о нем знаю? Почти ничего… Служил в каких-то стремных войсках. Такие ребятишки бывают себе на уме и очень опасны… Неужели он?… Стоп! Не суетись. Таранов с пацаном уехал в деревню около четырех утра, а Савелич в восемь еще играл в боулинг. Не сходится… А ты уверен, что этот Таранов уехал? Вдруг он рядом? Здесь, в Питере? А, черт!
Палач по-быстрому опросил Ольгу, узнал, что никаких особенных событий в последнее время с Олегом не происходило. Никто ему не угрожал. Неожиданных крупных денег у него «вдруг» не появилось… Он не был никому должен и сам никому не давал в долг значительных сумм. В субботу, как обычно, поехал к семи утра в боулинг-клуб «Оклахома». Он любил играть с утра пораньше, когда нет посетителей…
Палач тоже поехал в «Оклахому».
* * *
Озеро сверкало. Пахло разогретой хвоей, горячий воздух над каменистым мысом дрожал. Было очень тихо. Противоположный берег лежал в тени и выглядел двухцветной полосой: широкий зеленый сосновый верх с желтой оборкой песка снизу. До берега было около километра ослепительного водного пространства.
На нагретую палубу села стрекоза, похожая на маленький вертолет. Полупрозрачные крылья просвечивали, слегка вздрагивали, играли неуловимыми цветовыми переходами.
– Посмотри, Леха, красота-то какая, – негромко сказал Таранов, указывая взглядом на стрекозу.
– Да, – согласился Леха. Тварь представлялась ему безобразной. Она сидела и почти неслышно шуршала своими хитиновыми сочленениями. Загибала вверх черный хвост (наполненный героином?)… и пялилась огромными сетчатыми глазами. Взгляд твари был осмысленным! Она проникала взглядом прямо в мозг. И шуршала хитиново: ГЕ-РО-ИН. Ее черный, изогнутый, как у тарантула, хвост определенно наполнен герычем. Она прилетела не случайно. Нет, не случайно… Можно поймать тварь и воткнуть в хвост шприц, а потом начать медленно-медленно вытягивать поршень. Шприц начнет наполняться! За белой пластмассой с синей шкалой «кубиков» начнет подниматься раствор. Густой, желтый, атомный, пенящийся от сконцентрированной энергии мака. Черный героиновый столб будет подниматься все выше и выше. И хвост прекрасной твари будет становиться все больше. Ее фасеточные глаза будут увеличиваться, расти… расти беспредельно… дробиться на отдельные омматидии. Они заполнят мир. И острый членистоногий шприц впрыснет в вену черное счастье, сверкающее миллионом глаз стрекозы… Жизнь снова наполнится смыслом.
– Лешка… эй, Лешка! Что с тобой, Лешка? – озабоченно спросил Таранов, но Лешка этого уже не слышал. Он валился набок и видел только огромные стрекозьи глаза над колышущимся маковым полем. Маки что-то шептали. Глаза сталкивались в воздухе, лопались. Из них тек героиновый дождь. Лешка подставлял ему лицо и тянул руки навстречу дождю. Чёрному. Грохочущему. Счастливому.
* * *
С Савеличем Рука совершил ошибку. Он считал, что достаточно будет взять этого фраера и как следует пугануть – Савелич и треснет. Расколется и все выложит про то, как лучше всего взять за горло Сына. А ежели заставить его изложить все это на бумаге, то начальник охраны станет как бы соучастником, будет помалкивать, а то, глядишь, и сам поможет захватить своего пахана тепленьким.
Рука ошибся. Олег Савельевич Ребров оказался мужиком крепким. О системе охраны рассказал легко. Но толку от этого не было никакого. Напротив, стало ясно, что к Сыну не так-то просто подобраться. Бронированный джип «лендкрузер» подается всегда к подъезду. Сопровождение – не менее четырех вооруженных и обученных охранников. А уж квартира и офис вообще как крепости.
Савелич все это и рассказал в расчете на то, чтобы стало ясно: можно и не пытаться… Рука понял. Понял и сказал:
– Ты нам поможешь.
Савелич отказался. Гранта он не особо любил, но здорово уважал покойного Папу. Незадолго перед смертью Виталий Грантович сказал Олегу: я, Савелич, скоро подохну… ты моего раздолбая поддержи. Щенок он еще, сожрут его без твоей помощи.
Савелич тогда ничего не понял, но обещал Сына поддержать. Теперь пришло время исполнить обещание. Его начали пытать. Он хорошо держался, но, когда стали ломать пальцы, не выдержал. Раскрыл слабые места в охране Сына. Оказалось, что ничего сверхъестественного в ней нет, и найдется по крайней мере три места, где Гранта можно подловить.
Самого Савелича это спасти уже не могло. Всем было ясно, что после пыток и изнасилования его нельзя оставлять в живых. Олега Реброва добили выстрелом из ТТ.
Рука понимал, что вышла ошибка, что смерть начальника охраны обязательно насторожит Сына. Но месть – святое дело. Он начал реальную подготовку к покушению.
* * *
В «Оклахоме» было тихо, прохладно и пусто. В бильярдной охранник и бармен лениво катали шары. Палач спросил у них, где тут боулинг. Охранник повернулся и буркнул: на втором этаже. Палач не спеша поднялся по лестнице, вошел в зал. На одной из шести дорожек играли трое кавказцев. Девушка за стойкой листала «Космополитен». На груди у нее висел большой круглый значок с надписью «Ирина».
