Гнали быстро, как на ралли. Обгоняли всех подряд, включая машину ГИБДД. Разъяренные менты ринулись было в погоню, но, конечно, догнать не смогли. Отстали, поматерились в адрес оборзевших новых буржуев… Матерись – не матерись, а на «жигуленке» «лендкрузер» не догонишь.
А кортеж Сына свернул с трассы, углубился в лес. На мыс вела невзрачная, но укатанная грунтовка. Автомобили, плавно покачиваясь на рессорах, проехали километра полтора и оказались перед шлагбаумом. «Автономная территория» покойного Папы встретила Сына лаем двух крупных овчарок. Лаяли они для порядка – они понимали, что приехали ХО– ЗЯЕВА.
Едва только псы подали голос, как из сторожки выскочил охранник с помповым «ремингтоном» в руке. Конечно, охранник, как и собаки, понял, кто приехал, но оружие прихватил – демонстрировал «боеготовность»… Сын просек – ухмыльнулся. А охранник уже поднимал шлагбаум. Новый хозяин въехал на территорию «колхоза». Джипы прокатились метров двести по дорожке среди сосен и камней – выехали на поляну «жилой зоны»… Раскинулась впереди синь озера в мелких белых гребешках.
Новый хозяин вылез из джипа и сказал:
– О’кей. Вижу, что место отец выбрал неплохое.
– Исключительное, – ответил Палач, – во всех отношениях.
Криво усмехнувшись, Сын спросил:
– О чем это ты, Виктор?
– Вы, Грант Витальевич, видите пока только внешнюю сторону дела… Но у нашего «колхоза» есть и внутреннее содержание.
– Показывай, – скомандовал Сын, и Палач жестом поманил «председателя колхоза». Начался осмотр «внутреннего содержания».
* * *
В это же время «Нива» с Тарановым и Лешкой ехала по трассе Москва – Санкт-Петербург. Почти всю дорогу молчали. Только когда уже проехали больше половины пути, Лешка спросил:
– Что делать-то будем, Иван?
– В каком смысле? – отозвался Таранов, отметив, что впервые Лешка назвал его не «дядя Ваня», а как равный – «Иван». Лешка определенно переменился, но Таранов не мог понять: в лучшую или худшую сторону? Он помнил, как Лешка смеялся, глядя на горящую Останкинскую башню… А не поехала ли у него крыша?
– В смысле того, что мы с тобой теперь на крючке. Смертники мы. Камикадзе.
– Стать камикадзе, – ответил Таранов, – это не самое страшное в жизни.
– А что самое страшное в жизни – стать наркоманом?
– Нет. Самое страшное – стать предателем, Алексей.
Опять замолчали, да так и ехали молча до самого Питера. Когда проехали мимо «Звездной», Лешка спросил:
– Куда едем, Иван?
– Домой.
– Мне нельзя домой.
– А мы не к тебе, мы ко мне едем.
– Но к тебе тоже нельзя!
– Нельзя, – согласился Таранов. – Но придется рискнуть. Дома у меня есть кое-что, без чего никак не обойтись. Придется, брат, рискнуть… Хотя риск не так уж и велик – я не думаю, что у них хватит людей держать возле дома постоянную засаду.
Таранов был прав – лишних людей, чтобы держать в адресе засаду, у Палача не было. Но миниатюрный приборчик, срабатывающий на открывание двери, специалист Палача пристроил. Спец «воткнул» его между дверью и косяком. Задачей прибора была подача сигнала, когда дверь откроется. Радиус действия составлял всего метров пятнадцать-двадцать, но на крыше пятиэтажки спец пристроил коробочкуретранслятор. Теперь в случае появления Таранова дежурный в офисе «Франчески» сразу узнает об этом, и через десять минут дежурная группа будет в адресе.
Таранов дважды проехал мимо своего дома. Ничего необычного – праздношатающихся людей или незнакомых автомобилей – не обнаружил. Впрочем, он отдавал себе отчет, что обнаружить засаду трудно. В большинстве случаев невозможно. А если его ждут в самой квартире, то он узнает об этом только тогда, когда зайдет внутрь. Но тогда уже может быть поздно… Он остановил «Ниву» в ста метрах от подъезда, сказал Лешке:
– Вот телефон. Я на нем заранее набрал свой домашний номер… Сиди здесь и смотри по сторонам. Если вдруг к дому подкатит машина или в мой подъезд войдут люди – сразу звонишь мне. Понял?
– Понял.
– Я управлюсь быстро. Минут за десять-пятнадцать. Если я не выйду через двадцать минут – уходи.
– Куда?
– Подальше отсюда, Леха.
– Я никуда не пойду, – резко ответил Лешка.
– Дурак, – сказал Таранов. – Слушай меня. Во-первых, ты – мой единственный шанс, если я нарвусь на ловушку. Ты отойдешь метров на сто и вызовешь милицию на 02. Скажешь, что грабят квартиру… понял?
– Понял.
– Во-вторых, если со мной все-таки что-то случится, позвонишь вот по этому телефону, – Таранов быстро черканул семь цифр на пачке сигарет, – скажешь, что от меня и что тебе срочно нужна помощь. С тобой встретится человек. Расскажешь ему все как на духу и передашь вот этот конверт. – Таранов вытащил из нагрудного кармана куртки вдвое сложенный конверт. Лешка взял, повертел его в руках. – А теперь, Леша, повтори инструкции.
Лешка повторил. Таранов сказал:
– Молодец… Да не мандражи – все будет тип-топ. Нет там никого.
Он похлопал Лешку по колену, подмигнул и вышел из машины.
* * *
Он шел, разминая ноги, затекшие от длительного сиденья за рулем, и думал: а может, зря все это? Засада-то не исключена. Ребята они настырные – не поленились прислать за ним группу на озеро… Может, действительно, зря?… Да ладно, что ты ноешь? А если бы тебе дали команду проникнуть в эту квартиру? – Хорошо, будем считать, что я получил вводную: проникнуть в квартиру… и выйти из нее… живым.
Таранов остановился у двери подъезда, быстро посмотрел по сторонам и вошел внутрь. Он легко взбежал на четвертый этаж, сделал несколько разминочных движений. За окном подъезда небо было голубым и плыли в нем белые облака. Идти в квартиру не хотелось.
Иван Таранов преодолел два последних пролета и остановился перед дверью собственной квартиры. С минуту он стоял и прислушивался, приложив ухо к двери. Ничего не услышал. Тогда он извлек из ножен на поясе «Оборотень», перекинул половинки рукояти в боевое положение, обнажив стапятнадцатимиллиметровый клинок полуторной заточки… Конечно, лучше бы было иметь «смерш» или «катран»… А еще лучше не попадать в ситуации, когда тебе нужен нож.
Левой рукой Таранов вставил в замок ключ. Сделал один оборот и прислушался – в квартире было по-прежнему тихо. Он сделал еще один оборот и, приседая, резко распахнул дверь, готовый мгновенно захлопнуть ее, если вдруг увидит ствол пистолета, направленный в грудь или услышит щелчок гранаты, поставленной на растяжку.
* * *
Сын, Палач и «председатель колхоза» сидели за столом на причале. Кружились, кричали пронзительно чайки, и Сын бросал им кусочки хлеба. Чайки пикировали на воду и хватали хлеб. Мелкая волнишка поднимала и опускала несколько лодок и пару водных мотоциклов.
