Наша широкая общественность (кто бы объяснил, что это такое?) будет искреннее возмущена, газеты будут возмущены, телевидение – туда же… На NTV некто Савик Шустрый даже посвободословит на эту тему. Генерала похоронят на Котляковском с отданием положенных почестей, и троекратный залп взметнет стаи ворон с деревьев над могилой героя-генерала… Самые наблюдательные заметят, что на похоронах не присутствовали ни министр МВД, ни его замы, ни сколь-либо значительные чиновники из правительства Москвы. Самые ушлые заметят, что генерал, вопреки традиции, так и не будет награжден посмертно… Позже пойдут слухи, что генерала убил любовник его молодой любовницы. Еще позже поползут слухи, что генерал-то того… якшался с криминалом. И что в некоторые солидные организации и газеты пришли пакеты с компроматом. Однако ни одна газета так и не выплеснет на свои страницы ничего конкретного. А слухи – они что? Они слухи и есть…
Несолоно хлебавши улетят в Варшаву трое боевиков, присланных «решить вопрос» с Гаврюшенко, – опоздали, не с кем решать вопрос-то…
Впрочем, все это будет потом, позже.
А пока есть труп генерала, расстрелянный «Форд», масса следов преступника в нем, жаркий июньский день и хмурые оперативники, ожидающие собак, экспертов и прокурорского следака.
План «Перехват», конечно, ввели, но было совершенно не ясно, кого «перехватывать». Один преступник убит, другой скрылся. Известны только его приметы: выше среднего роста, сорока-сорока пяти лет, седой, особых примет нет… Вероятно, у преступника повреждена рука, – на руле «форда» есть следы крови. Но крови мало, и, следовательно, повреждение не сильное. Рассчитывать, что преступник обратится за медицинской помощью, не приходится… На заправке преступника видели, он был одет в комбинезон серого цвета. Комбинезон нашли в сотне метров от брошенного «форда», и во что злоумышленник одет сейчас – никто не знает. Никто не знает, есть ли у него оружие, сообщники, транспорт. Никто не знает, куда он мог направиться и есть ли у него нора, где можно отсидеться… Ждали кинологов с собаками, но надежда была слабенькой.
С преступником пытались связаться по телефону, который остался рядом с трупом убитого сообщника, – безрезультатно. На всякий случай его пытались вызвать по рации, брошенной в «Форде», – тоже без толку.
Оперативники уже работали: пробивали через ГИБДД оба автомобиля, передали в Санкт-Петербург установочные данные «Карпенко» Евгения Дмитриевича, убитого на заправке. Допрашивали персонал и посетителей заправки, допрашивали экипаж УВО, допрашивали Сидоркина и Оксану Потемкину.
Допрос Оксаны доставлял двум операм изрядное удовольствие: женщина сильно волновалась, шелковый халатик постоянно распахивался и открывал интимный наряд Оксаны… Опера, делая строгий вид, жадно ели глазами тело студентки под прозрачным пеньюаром… Вот, значит, как Гаврюша время-то проводит! Ну, бля, губа не дура – сладкую он себе соску отхватил.
В общем, милицейская машина закрутилась.
А вокруг заправки уже собралась толпа зевак и репортеров. Сверкали объективы фото – и видеокамер. Бойкие мальчики и девочки с микрофонами лезли к милицейскому начальству, но начальство отделывалось общими словами или не отвечало вовсе. Бойкие мальчики и девочки лезли с микрофонами к молоденьким ментам из оцепления, к зевакам, друг к другу.
Рядом с ними, в толпе, стоял мужчина в надвинутой на лоб бейсболке. Он молчал, смотрел на тело, небрежно накрытое грязноватой то ли простыней, то ли скатертью. На руку, выглядывающую из-под простыни…
Каратель стоял, смотрел, молчал… Он думал: спасибо. Спасибо тебе, Председатель… Я доведу «Караван» до конца.
К Ивану подошла какая-то деваха, что-то спросила. Каратель посмотрел на нее пустыми глазами, повернулся и пошел прочь. Он отошел метров на триста, сел на скамейку и закурил. Кровь из порезанного пальца оставляла на сигарете розовый след. В очередной раз зазвонил телефон на поясе… Несколько секунд Иван размышлял, потом расстегнул футляр и вытащил трубу: але, слушаю.
– Говорит полковник милиции Литовцев. Каратель молчал.
– Але, але… Вы слышите меня?
– Слышу.
– Я предлагаю вам добровольную сдачу. У вас нет шансов. Район полностью блокирован… але, але, вы слышите меня?
– Слышу… Он сразу умер?
– Кто? – спросил полковник милиции Литовцев. Таранов бросил телефон в урну. Бросил вслед за ним сигарету, встал и пошел прочь… из урны доносилось: але, але… вы меня слышите?
В трехстах метрах от него поджарый, похожий усатым лицом на кота, полковник Литовцев вытер носовым платком вспотевшее лицо и устало сказал:
– Не идет на контакт, сволочь.
* * *
Вся милиция Москвы, вся милиция Московской области и прилегающих областей, вся милиция Санкт-Петербурга и Ленинградской области искала убийцу генерал-майора Гаврюшенко… После экспертизы дактилоскопических отпечатков, оставленных убийцей в «форде», у него появились ФИО: Таранов Иван Сергеевич, и фотография, сделанная во Владимирском централе.
Обычно уравновешенный министр внутренних дел Рушников хлопнул ладонью по столу и хмуро сказал группе серьезных мужчин в золотошитых погонах и штанах с лампасами:
– Семьдесят два часа… Если через семьдесят два часа этот Пивовар будет еще на свободе, все вы напишите рапорта. Я удовлетворю.
Лысина Рушникова сверкала, большие уши покраснели.
* * *
Таранов навестил бабу Веру в больнице. Старуха сначала не узнала Ивана в парике, а когда узнала – обрадовалась как родному. Сказала:
– Ой, Сережка! Да ты никак парик надел?
– Не, баба Вера, это я просто покрасился. Второй вопрос бабы Веры был, конечно, про выпивку:
– Ты мне это… лекарства не принес?
– Какого? – задал наивный вопрос Таранов.
– Ну, это… сам знаешь – водочки.
– Тебе нельзя, баба Вера.
– Не-ельзя! Травить людей капельницей можно, а водочки – нельзя! Правильно это, Сергей? – баба Вера обличающе ткнула в Ивана пальцем.
– Неправильно, – ответил Таранов.
– Так, может, сбегаешь, Сергей? Тут недалеко палатка – там водку продают хорошую и недорогую, – с надеждой произнесла баба Вера.
– Нет, – сказал Таранов, – не побегу.
Он вздохнул и вытащил со дна сумки бутылку дорогущего коньяку, сунул бабе Вере. Старуха оживилась.
Они потолковали минут пять о здоровье, о лечении… в общем, ни о чем. Потом Таранов ушел. Он заскочил в ординаторскую, нашел лечащего врача и дал ему тысячу долларов. Эскулап расцвел и заявил, что Вера Феликсовна будет обеспечена лечением по мировым стандартам. Вот так, подумал Иван, а я даже не знал, что она Феликсовна.
Он вышел из больничного корпуса и ушел. Баба Вера махала ему вслед рукой из окна третьего этажа.
* * *
Доктор экономических наук, председатель общественного фонда «Нация. Возрождение. Нравственность», член Координационного совета движения «Будущее – без наркотиков», член-корреспондент РАН, вице-президент Международного фонда политологических и экономических прогнозов и т. д. и т. п. и, в конце концов, советник-координатор правительства, Илья Семенович Стрельцов закончил свой рабочий день… Было уже около восьми вечера, Стрельцов устал. Он снял очки в изящной итальянской оправе, швырнул их на бумаги.
