К нескольким входам на кладбище отовсюду подходили люди, которые несли венки и букеты, а у главных ворот шла оживленная торговля свечами и прочими атрибутами похоронного шоу. Нищие инвалиды, которые, как всегда, были в курсе дела, делали трагические лица и протягивали к посетителям грязные руки со словами:
— Подайте на горькую чарку! Мы тоже любили усопшего раба божьего Романа…
Им охотно подавали, и инвалиды, ловко пряча подогнутые здоровые ноги в живописных лохмотьях, радовались удачному дню.
— Вот бы так каждый день! — мечтательно просипел один из них, убирая пятисотенную, полученную от здоровенного братка в траурном костюме, в самый дальний и глубокий карман.
— Ага, — отозвался другой, поправляя фальшивую повязку на глазу, — только откуда же столько певцов взять? Подайте на поминки!
Над кладбищем, словно на первомайской демонстрации, разносилась музыка.
Из нескольких огромных колонок, установленных по обеим сторонам уже вырытой могилы, звучали песни Романа, на лицах пришедших на похороны людей были скорбь и горе, а некоторые особенно чувствительные девушки рыдали, не стесняясь этого.
— Несут, несут… — прошелестело по толпе, и все повернулись в сторону часовни, из дверей которой показалась траурная процессия, сопровождавшая дорогой полированный гроб, купленный на собранные поклонниками деньги.
Роман поправил парик и, криво усмехнувшись, прошептал на ухо державшейся за его локоть Лизе:
— Не каждому удается побывать на собственных похоронах!
Лиза прижалась к нему и ответила:
— Почему же не каждому? Обязательно каждому, но вот только в каком качестве… Если как зритель, то действительно не каждому. А так-то всякий побывает.
— Вот именно, — хмыкнул Роман, — в качестве покойника каждый дурак может. А ты попробуй так, как я!
Стоявший рядом с ними подвыпивший мужичок повернулся к Роману и, понизив голос, доверительно произнес:
— Там внутри еще один гроб. Стальной. А в нем — цинковый. Меньшиков-то сгорел вчистую, одни шкварки остались.
— Да что вы говорите? — удивился Роман. — А откуда вы знаете?
— А у меня племяш на этом кладбище работает. Могильщиком. Вон он у могилы стоит, с лопатой. А я, стало быть, его дядя.
— Понятно… — сказал Роман, — тогда понятно…
— А отпевали его аж трое попов, — продолжал мужичок, — два часа без передыху.
— Почему так? — поинтересовался Роман.
— А молитва, она через сталь плохо проходит, — со знанием дела ответил дядя могильщика, — через цинк еще ничего, а через сталь — ни в какую. Но если попов трое, и не меньше двух часов, тогда нормально.
— Надо же! — Роман покрутил головой, с трудом сдерживая смех. — А я и не знал…
— Век живи, век учись, — назидательно сказал мужичок и достал из кармана початую маленькую, — будешь? За упокой души раба божьего?
— Нет, спасибо, — отказался Роман, — сейчас не хочу.
— Ну и ладно, — охотно согласился мужичок, — а я выпью. А то шланги со вчерашнего горят.
Приложившись к горлышку, он громко забулькал, и до Романа донесся едкий запах дешевой самопальной водки.
Сморщившись, Роман повернулся к Лизе и тихо сказал:
— Давай подойдем поближе, интересно, что дальше будет.
— Как хочешь, — Лиза пожала плечами, — только ничего интересного ты там не увидишь.
В это время процессия приблизилась к могиле, и тяжелый гроб поставили на специальные козлы. Толпа придвинулась вплотную к гробу, и одетый в сверкавшую золотым шитьем рясу священник начал читать молитву.
Прислушавшись, Роман взглянул на Лизу и сказал:
— Ладно, идем отсюда. Я удовлетворен. А слушать то, что бормочет этот разодетый попугай, у меня нет ни малейшего желания.
— Не любишь ты их, — язвительно произнесла Лиза.
— Не люблю, — со вздохом согласился Роман, — ни попов, ни раввинов, ни этих, которые по исламу — никого не люблю. Такова природа моего естества. Пошли.
Роман поправил очки, которые постоянно норовили сползти на кончик носа, и, бережно поддерживая Лизу под локоть, направился к выходу.
Однако, не успели они пройти и десяти шагов, как Роман резко остановился и прошептал:
— Вот он! Я его узнал!
— Кто? — тоже шепотом спросила Лиза.
— Вот тот, стоит у памятника с ангелом. По телефону разговаривает.
— Вижу, — кивнула Лиза, — давай подойдем поближе.
Сделав траурные лица, Роман и Лиза медленно приблизились к респектабельному господину в черном костюме, с озабоченным лицом говорящему в трубку, и остановились в двух шагах от него.
Лиза низко опустила голову, сделав вид, что ее гнетет неутешное горе, а Роман, склонившись к ней, притворился, что пытается успокоить поклонницу знаменитого певца.
— Да все уже, — говорил заинтересовавший Романа человек, — сейчас закапывать будут. Туда ему и дорога. Да. Да. Конечно. И всех этих поганых зеков следом. Но не сразу.
Он засмеялся, услышав ответ собеседника.
— Да, я тоже так думаю. Гитлер действовал слишком грубо. Но время-то идет, люди умнеют, я имею в виду нас, конечно же. Хорошо. Я сейчас заеду в какую-нибудь харчевню пообедать, а потом отзвонюсь. Всего доброго, товарищ генерал.
Засунув трубку в карман, господин бдительно огляделся и быстро пошел к выходу кладбища. Роман схватил Лизу за руку и направился следом.
— Кто это? — спросила Лиза, спеша за широко шагавшим Романом.
— Это… Это очень плохой человек. И это именно они — а их там целая компания — взорвали мою машину. Я тебе потом расскажу, что это за люди. Но сейчас поверь на слово — они очень опасны. Очень. И я попрошу тебя сделать одну вещь…
— Убить его? — кровожадно спросила Лиза, сверля взглядом черную пиджачную спину, маячившую впереди.
— Нет, — Роман усмехнулся, — это удовольствие я приберегу для себя. А тебя хочу попросить… Ты ведь любишь шпионаж?
— Обожаю! — обрадовалась Лиза. — Ты хочешь, чтобы я пошпионила за ним?
— Совершенно верно, — кивнул Роман, — но не просто пошпионила, а…
— А соблазнила его? — перебила Лиза.
— Вот еще, — возмутился Роман, — только этого не хватало! Не перебивай меня! Тебе бы только соблазнять! Хотя… В общем — так. Он сейчас едет жрать, и это займет часа два. Я знаю эту публику, они любят поковыряться в меню, выяснить, каким сортом майонеза заправлен салат, какого года водка и все такое прочее. А потом расплачиваются копейка в копейку. Ну да ладно, не об этом речь. Ты сядешь рядом с ним и сделаешь так, чтобы он начал прыгать вокруг тебя, как блоха вокруг собаки. А я тем временем привезу одну вещь и незаметно передам ее тебе. Потом ты уйдешь и забудешь эту вещь на его столике. И все.
