Выпрямившись, Таратайкин взял Лизу под руку и, подведя к столу, усадил в бархатное кресло. Расположившись напротив нее, он положил руки перед собой и сказал:
— Ваш звонок был для меня полной неожиданностью. Я уже почти потерял надежду, но… Но судьба смилостивилась надо мной.
Таратайкин говорил и только диву давался, какие странные и непривычные слова вылетают у него изо рта.
— Ах, перестаньте, Кирилл Сергеевич, — Лиза улыбнулась, — я позвонила бы вам раньше, но у меня были дела. Вы можете поверить в то, что у женщины могут быть дела?
— Конечно! — с готовностью согласился Таратайкин.
— Вот и хорошо, — кивнула Лиза.
Осмотрев стол, она снова улыбнулась и сказала:
— Вы хорошо подготовились к встрече со мной. Очко в вашу пользу.
— Благодарю вас, — Таратайкин наклонил голову. — Если бы я не подготовился, то перестал бы уважать себя.
Конечно, Таратайкин подготовился.
А чтобы в решительный момент не ударить в грязь лицом, он всегда имел при себе стеклянную трубочку с маленькими розовыми таблетками. Он презирал всякую разрекламированную дешевую дрянь вроде «Виагры» и предпочитал использовать разработанное в кремлевских лабораториях средство с откровенным названием «Стояк».
— Ну, тогда налейте мне шампанского, — разрешила Лиза.
— Сию минуту, — ответил Таратайкин.
Достав из тяжелого мельхиорового ведерка со льдом бутылку шампанского, Таратайкин аккуратно снял с нее проволочную узду и осторожно вытащил пробку.
— Ах, как ловко вы это делаете! — восхитилась Лиза.
Таратайкин самодовольно ухмыльнулся и наполнил бокалы.
Лиза посмотрела мимо его плеча и спросила:
— А вы случайно не знаете, кто написал вон ту картину?
И указала пальцем за спину Таратайкина.
Он поставил бутылку на стол и оглянулся.
В этот момент Лиза протянула руку к его бокалу, и в пенящееся шампанское упал серебристый шарик. Он растворился прежде, чем достиг дна, и Лиза удовлетворенно кивнула.
Таратайкин в это время разглядывал висевшую на стене мазню неизвестного художника, которая изображала гордого черкеса на лошади, вставшей на дыбы. Все это вместе сильно напоминало «Медного всадника», но горы на заднем плане создавали определенный колорит, и мелочами вроде самурайского меча в руке черкеса можно было пренебречь.
Повернувшись к Лизе, Таратайкин пожал плечами и сказал:
— Нет, пожалуй, я не знаю автора.
— А мне кажется, — Лиза профессионально прищурилась на картину, — что это копия с малоизвестной картины Лермонтова «Утро в горах».
— А разве Лермонтов писал картины? — удивился Таратайкин.
— Конечно, писал, — уверенно ответила Лиза, — только об этой стороне его творчества мало известно. Однако…
Она взяла бокал.
— Однако я хочу выпить за нашу встречу, — сказала она.
Таратайкин тут же забыл о малоизвестной картине Лермонтова и, подняв бокал, произнес:
— Признаюсь вам, Лиза, в моей жизни так мало радостей… Но ваш звонок вдохнул в меня жизнь, и я снова чувствую себя молодым и полным сил.
— Ну, что вы такое говорите, — запротестовала Лиза, — кто же скажет, что вы не молоды? Вы зрелы, а это лучше любой молодости, поверьте мне. А насчет сил… — она двусмысленно улыбнулась, — насчет сил, как мне кажется, вы просто прибедняетесь.
Она подняла бокал:
— За нашу встречу. Я надеюсь, вы не разочаруете меня.
— Можете быть уверены! — с горячностью произнес Таратайкин. — Вы меня еще не знаете.
— Но я надеюсь, что скоро узнаю, — Лиза склонила голову набок и ласково посмотрела на Таратайкина.
От этих слов дыхание у него сперло, и, подняв бокал, Таратайкин сказал:
— За вас.
Лиза кивнула, и они выпили шампанское.
Поставив бокал на стол, Таратайкин несколько секунд боролся с газами, потом посмотрел на Лизу и сказал:
— Простите… Итак, чего вы желаете?
Он обвел рукой стол.
Лиза проследила за его жестом и ответила:
— Ну, для начала хотя бы вот это. Кстати, а что это такое?
— Это? — Таратайкин посмотрел на указанное Лизой блюдо. — А, это… Это, если я не ошибаюсь, лобстер в кляре. Очень рекомендую.
— Ну, тогда положите мне кусочек.
Следующие двадцать минут, наполненные гастрономическими репликами и взаимной застольной любезностью, пролетели незаметно, и Лиза, улучив момент, украдкой посмотрела на часы. Средство, брошенное в бокал Таратайкина, уже должно было начать действовать, и она решила провести небольшой эксперимент.
Отложив вилку, Лиза аккуратно вытерла губы уголком салфетки и спросила:
— А скажите, Кирилл Сергеевич, вы вообще сильный человек?
Таратайкин слегка удивился, но ответил:
— Не скажу, что очень сильный, но регулярно посещаю тренажерный зал и… Как бы сказать… Руки-ноги работают. Пресс тоже. А что?
Лиза подалась вперед и произнесла с доверительными интонациями:
— Если я попрошу вас кое о чем…
— Все, что угодно, — с готовностью ответил Таратайкин.
— Понимаете, может быть, моя просьба покажется вам несколько странной…
— Говорите, я вас слушаю.
В интонациях Таратайкина появилось что-то новое, и Лиза с интересом взглянула на него. Сидевший напротив ее немолодой, но и не старый еще мужчина — ему наверняка не было еще пятидесяти — внимательно смотрел на девушку, и в его глазах была готовность выполнить любой каприз.
— Если вы сильный мужчина, а я в этом не сомневаюсь, — Лиза с уверенностью кивнула, — то не могли бы вы…
То, о чем собиралась попросить Лиза, было явной глупостью, однако Арбуз как раз и рекомендовал ей проверить действие препарата, предложив клиенту совершить что-нибудь из ряда вон выходящее.
Лиза глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и произнесла:
— Понимаете, это очень важно для меня, слишком многое зависит от этого. Вы можете прямо сейчас отжаться от пола сорок раз?
Она приготовилась ко всему, например, к тому, что Таратайкин попросту рассмеется, или удивится, или встанет и уйдет.
Но он лишь озабоченно поднял брови, потом прищурился и сказал:
— За сорок не ручаюсь, но раз двадцать точно будет.
Он спокойно поднялся с кресла и непринужденно скинул пиджак.
Лиза представила себе, как он, побагровев, отжимается от пола под изумленными взглядами официантов, и слегка запаниковала.
