– Но как же… – удивился я, – ведь, насколько мне известно, именно Дядя Паша поспособствовал тому, чтобы Стилет отправился в лучший мир!
– А откуда ты знаешь? – спросила Наташа, и было видно, что теперь удивилась она.
– А оттуда, что это именно я говорил с Дядей Пашей о том, что Стилета пора убирать. Думаешь, зачем я ездил в Нижний Тагил? И имей в виду, я открываю тебе, как это у вас принято говорить, закрытую информацию.
– Интересно… – сказала Наташа, закурила новую сигарету и, прищурившись, уставилась куда-то в угол.
Я не мешал ей думать. Мне и самому нужно было переварить услышанное. Все это можно было предвидеть, я, собственно, в своих размышлениях на эти темы не исключал подобных вариантов, но они были, так сказать, теоретическими выкладками. А теперь получается, что это чистая практика!
Наконец Наташа оторвалась от неведомой точки в пространстве и, повернувшись ко мне, сказала:
– Да, Знахарь, все сходится. Если хочешь жить, не отдавай камней ворам. А если отдашь, то хотя бы позвони мне минут через пять, может, еще успеешь попрощаться.
Она была совершенно права.
Странная все-таки баба… И, между прочим, временами умная, и даже очень. Понятное дело, ее там, в конторе, натаскали по всякому шпионажу и интригам, и мне в некотором смысле до нее далеко. Я – любитель, хороший любитель, супер, можно сказать! А она – профессионал. А что такое профессионал – мне известно очень хорошо. Я сам когда-то был профессиональным реаниматологом.
Что-то подсказывало мне, что, несмотря на наше с ней разнообразное прошлое, я мог ей доверять. Хотя бы потому, что, как я подозревал, у нее тоже не все в порядке и она рассчитывает на меня. Пока я не знал, в чем дело, но ее заинтересованность во мне не вызывала никаких сомнений.
А хрен с ним, где наша не пропадала!
– Послушай-ка меня, Наташа, – сказал я, и она посмотрела на меня, – сейчас я тебе расскажу кое-что очень важное.
Она закурила очередную сигарету и сказала:
– Подожди минутку, я только чайник поставлю. Что-то мне этот ликер не нравится, хоть он и оттуда привезен.
Она вышла на кухню, а я подумал – может, не говорить ей об Алеше?
Но если не воры, то, кроме Наташи, у меня вообще никого нет. Так что, как ни крути, а придется рискнуть. Да и чем я, собственно, рисковал? Наоборот, у нее были некоторые возможности, которых не было у меня. Например…
И тут сумасшедшая мысль мелькнула в моей переутомленной за день голове. Может быть, послать ее за камнями? Интересная мысль… А сколько я проживу после этого? Тоже интересно…
Наташа вернулась и, усевшись напротив меня, сказала:
– Ну, давай. Я слушаю тебя.
Я внимательно посмотрел на нее и начал:
– Этим летом я вывез из поселения староверов девушку. Мы полюбили друг друга, и я понял, что нашел ту единственную женщину, ради которой можно было бросить все. Но она погибла. Ты видела ее в Душанбе за минуту до того, как получила свои две пули в грудь.
– А я еще подумала, что это за красотка, за которую прячется Кемаль!
– Не перебивай меня. Ее застрелил ваш губастый пидар Коля, которого ты должна помнить.
Наташа кивнула и закусила губу.
– Я похоронил ее, и об этом не знала ни одна живая душа. Но Губанов, который уже тогда, по всей видимости, решил выжать из меня камни, забрал из скита младших брата и сестру Насти. Все трое – погодки. Насте было девятнадцать, Алеше – восемнадцать, а младшей, Алене, – семнадцать. Куда делась Алена, мне неизвестно, а Алешу он определил на учебную базу ФСБ и настроил его против меня, сказав, что я убил Настю, хотя сам он не знал о том, что ее уже нет в живых. То есть – просто соврал. Подготовив Алешу соответствующим образом, Губанов выпустил его на меня, зная, что я подпущу Настиного брата к себе. Губанов рассчитывал, что Алеша сдаст меня, но мальчишка рассудил по-своему и решил просто застрелить меня за то, что, как внушил ему Губанов, я развратил и убил Настю.
Мне было трудно говорить обо всем этом, но раз взялся, то требовалось довести дело до конца.
– Алеша пальнул мне в голову, и, как видишь, промазал. Когда я очухался, то рассказал ему всю правду, а кроме того привел совершенно неопровержимое доказательство.
– Что за доказательство? – поинтересовалась Наташа.
– Неважно. Главное, что после этого он поверил мне, и мы с ним побратались.
– Это как, – спросила Наташа. – Ладони ножичком резали, что ли?
– Да, именно так, – с вызовом ответил я. – А что тебе не нравится?
– Эх, мужики, мужики, – вздохнула она с грустной улыбкой, – уже яйца седые, а все как дети.
– Это у кого яйца седые?!
– Да не у тебя, успокойся. Это просто поговорка такая.
– Я же тебе сказал – не перебивай!
– Все, молчу, молчу.
Я сделал небольшую паузу и продолжил:
– В общем, стали мы с Алешей друзьями, и все было хорошо, но несколько дней назад он пропал. А потом мне позвонили и назначили встречу. И на этой встрече выяснилось, что Алеша уже в Пакистане, а эти люди, которые его похитили, как раз-то и являются хозяевами камней и хотят произвести обратный обмен.
– В Пакистане, говоришь? – в глазах Наташи появились какие-то странные светлячки.
– Да, именно там. И камни, которые я забрал в Эр-Рийяде, принадлежали, оказывается, «Аль-Каи-де».
– «Аль-Каиде»… – повторила Наташа, и ее глаза остановились.
Я внимательно посмотрел на нее и вдруг все понял.
Идиот, как я не мог увидеть этого раньше!
Мне стало легко, и я засмеялся.
Наташа удивленно взглянула на меня, и я спросил:
– Скажи, а ты прыгала с моста вниз головой с резинками на ногах?
– Прыгала, а откуда ты знаешь?
– Да так… Иди, чайник сними, а то он сейчас лопнет от злости.
Она встала и пошла в кухню, оглянувшись на меня в дверях.
Я все понял.
Кто-то лазит по небоскребам на присосках, другие ныряют в подводные пещеры, полные смертельных ловушек, один вертит голой жопой перед шестиметровым крокодилом, еще один падает в бочке с Ниагарского водопада, а эта сумасшедшая баба выбрала себе совсем другой вид экстрима.
Неслабо, между прочим!
Все эти экстремалы рискуют жизнью по выходным, а она находится в состоянии ежеминутного риска и постоянной неопределенной угрозы со стороны очень многих людей в том числе и своих партнеров по этой смертельной игре.
И когда весь этот расклад высветился передо мной, я понял, что могу ей доверять. Действительно могу. И мне не придется ее убивать, разве что если она, увлекшись, потащит меня исполнять заведомо смертельный кульбит.
