Зато их знал я. И если вначале у меня и были какие-то сомнения, при этом очень даже существенные, то сейчас они почти сошли на «нет». И дышать сразу стало легче.
– Ты это читала? – прошептал я, помахав у Крис перед носом малявой.
– Не-а, – сказала она, но я ей не поверил. Мне еще не доводилось встречать в жизни бабу, которая бы сумела перебороть любопытство и удержаться, чтобы не заглянуть хоть краем глаза в незапечатанное письмо.
«Ты паришь, малышка, и я не верю тебе ни на грош!» – усмехнулся я про себя, но вида не подал и вслух – вернее, шепотом – произнес:
– А чего же ты? На, прочитай. У меня от тебя нет никаких секретов.
Я всучил Кристине записку и, с трудом сдерживая улыбку, минут пять наблюдал за тем, как она безуспешно пытается изобразить интерес, упершись взглядом в мятый листочек бумаги. Только слепой не заметил бы по неестественному выражению у нее на мордашке, что эта красавица знает письмо наизусть. Ну и ладно. Бог ей судья. Пусть читает, сколько ей влезет. Главное, чтобы ни о чем не докладывала дяде.
У меня весь вечер было отличное настроение. Я непрерывно шутил, нес всякую околесицу, рассчитанную на уши подслушивающего нас сейчас Анатолия Андреевича. Кристина охотно подыгрывала мне, постоянно указывая глазами на обогреватель, и порой ее недетские шалости переходили всякие границы дозволенного. Тогда я испуганно округлял глаза, представляя себе, как кум однажды не выдержит и ворвется в гараж в самый разгар вакханалии, устроенной нами. И запретит племяннице походы ко мне. Впрочем, хрен он чего ей запретит! Кому угодно, но не Кристине! На нее как сядешь, так и слезешь.
Потом мы долго занимались любовью, и я вновь довел Крис чуть ли не до эпилептического припадка. Она орала во весь голос, беспокоя соседей и дядюшку; она разодрала ногтями мне спину; она была готова кинуться на кирпичную стену. И проломить ее к дьяволу!
Нам было здорово! Нам было по кайфу!
Нам было б совсем не так, если бы было известно в этот момент…
Но тогда мы еще не знали о том, что уже полчаса, как Анжелы – Кристининой мамы, родной сестры кума, моей бывшей любовницы – нет в живых.
Глава 6
О ВРЕДЕ СЛУЧАЙНЫХ СВЯЗЕЙ
Я узнал об этом наутро, когда осунувшийся, за сутки постаревший на десяток лет кум принес мне завтрак. И вместо того, чтобы, включив в гараже свет и бросив на ходу: «Жри», тут же удалиться, он примостился на корточках возле распахнутой настежь двери и уставился на меня пустым, как у зомби, взглядом. Мне это совсем не понравилось. Ничего хорошего от общения с кумом в последнее время я ожидать не мог. А если при этом он еще и пялится на меня стеклянными глазами безумца.
– Дверь притвори, – недовольно пробубнил я и потянулся за миской с едой.
Кум послушно поднялся и плотно задвинул створку ворот. И снова уселся на корточки, опершись спиной о кирпичную стену. В гараже повисла вязкая, гнетущая тишина. Лишь монотонно гудел обогреватель.
– Ты хочешь чего-то сказать? – первым не выдержал я.
Анатолий Андреевич поднял на меня тяжелый взгляд и, едва разлепив сухие бесцветные губы, пробормотал:
– Вчера убили Анжелу.
Я отставил в сторону миску, в которой уже начал ковыряться ложкой, и попытался переварить услышанное.
Убили?! Анжелу?! Уж не ослышался ли я?! Не может такого быть!!!
Я никогда не испытывал к ней особой симпатии. Впрочем, и она тянулась ко мне – я не мог не почувствовать этого своей обостренной интуицией зека – лишь как к самцу. Ничего иного, кроме животного секса, между нами не было. Разве что взаимное беспокойство за Крис. Но в последнее время, как только состояние девочки более или менее пришло в норму, ее мамаша, насколько я знал, поспешила отодвинуть эту проблему в сторонку и, сломя голову, кинулась в первую же образовавшуюся рядом отдушину наверстывать упущенные за последнее время плотские удовольствия. Нашла себе местного заморыша-ветеринара с дурными половыми наклонностями и отрешилась от всего, что когда-то ей было хоть немножечко близко. И от Кристины, с облегчением сплавив ее мне на руки, тогда, между прочим, еще скованные браслетами за спиной. И от меня самого – когда-то довольно близкого ей человека. (Близкого, это если, конечно, считать в плане близости половой.) За минувшие две недели Анжела ни разу не наведалась ко мне в гости, чтобы хотя бы поприветствовать своего недавнего любовника, перекинуться с ним парочкой слов. Да хотя бы просто из любопытства взглянуть на меня: и насколько же этот Разин изменился за последние месяцы? Говорят, переделал физиономию? Интересненько! Стал еще симпатичнее? Или наоборот?…
– Когда ее убили? И как?
– Я еще ничего толком не знаю, – очумело тряхнул головой Анатолий Андреевич. – Мне сообщили об этом сегодня. Рано утром позвонили из РОВД, прислали машину. Я съездил на опознание. Даже не в морг. Труп еще не вывезли с места преступления. Там сейчас работает оперативная группа.
– Почему ты не там?
– Тяжело… Меня попросили… – Кум сжал большими ладонями голову. – Черт! И как же все это переварить?!
– Мне доводилось переваривать и не такое, – холодно заметил я. К Анатолию Андреевичу я сейчас не испытывал ни капли жалости. Другое дело – Крис. Каково пятнадцатилетней девчонке пережить такую потерю?! – А она знает?
– Нет. – Кум понял, что я имею в виду Кристину. – Она еще спит. Даже не представляю, как ей об этом сказать.
– Как-нибудь скажешь, – пробормотал я и вновь принялся ковыряться ложечкой в миске, хотя есть совсем не хотелось.
– Анжела была мне более чем сестра, – принялся рассказывать кум совершенно бесцветным голосом. Словно читал по бумажке, совсем не врубаясь в смысл написанного. Ему сейчас было необходимо выговориться. Все равно перед кем. Хоть и передо мной. И я, отлично понимая это, молча слушал. – Я тебе никогда не рассказывал раньше. Ведь мы с ней остались вдвоем, когда ей было одиннадцать, а я учился в училище. Родители погибли в автомобильной аварии. И я заменил младшей сестренке и мать, и отца. У нас тогда была квартира в Химках. Когда я окончил училище, то, что у меня на иждивении была несовершеннолетняя девочка, помогло мне остаться в Москве. Это было единственным плюсом, что я сумел извлечь из того положения, в которое угодил. Зато минусов была целая прорва. И самый главный из них – это то, что я полностью отказался от какой-либо личной жизни. На друзей, на веселье, на пьянки, на баб у меня не было времени. Ни о какой женитьбе я тогда даже не помышлял, ждал, когда подрастет Анжела. И она подросла, – с горечью произнес Анатолий Андреевич. – Настолько, что подкинула мне еще одну большую проблему. Ей тогда было шестнадцать, и она училась в десятом классе, когда родилась Кристина. Скажи мне сестра, что беременна, немного пораньше, мы бы сумели этого избежать. Но на шестом месяце аборт делать поздно. – Кум выудил из кармана пачку «Пелл-Мелла» и сунул в рот сигарету. – Отца ребенка я так и не вычислил. Анжела молчала, словно подпольщица, врала, путала меня тем, что будто тогда, когда залетела, одновременно встречалась с несколькими парнями. А тесты на отцовство тогда. – Анатолий Андреевич безнадежно махнул рукой и щелкнул зажигалкой. – В общем, я заменил Кристине отца. Теперь понимаешь, почему она мне так дорога? Ты, вообще, чего-нибудь слышал об этой истории?
