– Прав, – криво ухмыльнулся я. И решил все же выяснить, что там такое изобрел дядюшка Крис. – Говори, говори.
– Вот так-то оно лучше, – удовлетворенно заметил кум. – А дело в следующем. Насколько ты знаешь, Кристина еще два года назад основательно подзапустила учебу. Неполных восемь классов – вот на данный момент весь багаж ее знаний. Да и его она основательно подзабыла за последнее время. И вот что я хочу: чтобы ты определил уровень ее подготовки по основным дисциплинам на сегодняшний день. Прикинул, что можно сделать с ее образованием и возможно ли подтянуть ее так, чтобы с нового учебного года она могла поступить в девятый класс.
– Местной школы? – развеселился я. – Здесь она может сразу идти хоть в одиннадцатый. Никто и не заметит.
– Ты зря недооцениваешь Ижму, – неодобрительно покачал головой Анатолий Андреевич. – Учителя здесь не хуже, чем в Москве или в Питере. А в чем-то даже и лучше.
– Так и обращался бы к ним. А я бывший врач и уголовник, но никак не преподаватель.
– Ты образованный человек, – констатировал Анатолий Андреевич. – И с тобой Кристина будет общаться скорее, чем с кем-нибудь из посторонних. Точнее сказать, она вовсе не будет общаться ни с кем, кроме тебя. У нее слишком сложный характер, – открыл Америку кум, и я поспешил согласиться с его наблюдением. Едким тоном поддакнул:
– Я это тоже заметил. Ты как всегда прав, начальник. У Крис слишком сложный характер. У меня тоже, – продолжил я чуть слышно.
И Анатолий Андреевич меня не расслышал. Вернее, просто не захотел расслышать моей последней фразы.
– Я завтра тебе принесу учебники за восьмой класс, – так, будто уже получил мое согласие заниматься с Кристиной, заявил он.
– На хрена? Здесь и так мало места.
– Так ты ей что, не поможешь? – поставил вопрос ребром кум.
Я не знал. С одной стороны, мне не хотелось идти с ним ни на какие соглашения, принимать любые его предложения. Но с другой, – все то, что он сейчас мне рассказал, непосредственно касалось его племянницы, а не его. А вот Кристине – несчастной девчонке, к неполным шестнадцати конкретно заблудившейся в превратностях жизни, – помочь я был не против. Ведь помогала же она мне поддерживать отношения с внешним миром. Хотя и была в какой-то мере повинна в тех геморроях, от которых я сейчас пытался избавиться. Но ладно, об этом можно пока позабыть. До поры до времени. А сейчас, почему бы, и правда, немного не подтянуть эту двоечницу? («Подтянуть», – хм, и что за удачное слово!) Да и мне какое-никакое, а развлечение.
– Она-то хоть знает, что ты ей уготовил? – поинтересовался я, и кум, почувствовав, что этим вопросом я как бы изъявляю свое согласие, не попытался скрыть своей радости. Все-таки надо отдать ему должное, он совершенно искренне, без показухи, что была свойственна покойной Анжеле, любил племянницу. «Как родную дочь», – это, наверное, было правдой.
– Нет, Крис не знает, – оживленно, забыв о понтах и солидности, затараторил Анатолий Андреевич, – но я с ней сегодня же побеседую, а ты меня, надеюсь, поддержишь. Твои аргументы, к сожалению, для нее гораздо весомее моих. Ты ведь согласен, что ей нельзя бросать обучение?
– Согласен, – небрежно бросил я. – Хорошо, позанимаюсь с твоей любимой племяшкой. Если она, конечно, не против. – И тут черт меня дернул за язык выдать такое, о чем потом пришлось весьма пожалеть. – Вот только ты должен выполнить одно небольшое условие.
– Какое? – напрягся кум. Сейчас он был готов услышать от меня все, что угодно; самое изощренное проявление моей непомерной наглости. Но никак не то, что я сказал.
– Убери из печки жучок, – попросил я, с удовольствием наблюдая за тем, как удивленно округляются у кума глаза. – Как же он мне надоел!
– Откуда ты знаешь? Лазил в обогреватель?
– А-а-а! – разыграл я маленькое представление, будто просто взял кума на понт, и он, словно лох, угодил в расставленную мною ловушку. – Значит, жучок там действительно есть! Я об этом подозревал с того самого момента, когда ты притащил мне эту печку. Посмотрел на нее и сразу подумал: «И почему бы Анатолию Андреевичу не упрятать в этот ржавый ящик какую-нибудь шпионскую штучку? Скажем, небольшой микрофон, чтобы знать, какие проблемы я обсуждаю с его любимой племянницей, когда остаюсь с ней наедине. Тем паче, что начоперчасти самой большой в Ижме зоны обладает для этого поистине неограниченными возможностями. Попросит, как следует, и зеки соорудят ему не только подслушивающее устройство, но даже спутник-шпион. И запустят его на орбиту. Это будет стоить всего нескольких пачек чая и блока дешевых сигарет. Эх, был бы я на месте Анатолия Андреевича, так ни за что не упустил бы возможности поиграть в Джеймса Бонда».
– Ну, Разин! – без раздражения и без досады, а скорее, с долей уважения и даже восхищения моей проницательностью произнес кум. – Так говоришь, даже не вскрывал ее корпус? – спросил он, имея в виду, конечно, печку.
– Чем бы я ее вскрыл? Пальцем? Пойми, Анатолий Андреевич, я бывший зек, избитый жизнью так, что на мне не осталось живого места. Что на теле, что в душе. И я привык доверять своей обостренной и никогда не подводившей меня интуиции. А на этот раз интуиция мне подсказала: «Поставь себя на место Анатолия Андреевича, Костя. Разве позволил бы ты своей любимой племяннице бесконтрольно общаться с человеком, который только и ждет момента, чтобы устроить тебе большой головняк? Нет, не позволил бы. Изыскал бы возможность если не видеть, то хотя бы прослушивать то, что происходит в гараже в твое отсутствие. А возможность, вот она, на виду. Обогреватель, в который зеки за пару часов без проблем вмонтируют микрофон». Логично, а?
– Логичнее некуда, – вынужден был признать свое поражение кум. И попробовал объяснить, почему его затея с жучком провалилась: – Недооценил я тебя, Разин. В который раз уже. Готовился играть с перворазрядником, а оказалось, что мне противостоит гроссмейстер. Ладно, твоя взяла. Сегодня вечером принесу отвертку и сниму микрофон. А сейчас мне некогда. – Он поднялся, отворил створку ворот и, уже шагнув из гаража, все-таки обернулся и, покачав головой, снова ухмыльнулся: – Ну, Разин!.. Так я поговорю с Кристиной?
– Поговори, поговори, – пробурчал я себе под нос и принялся крутить колесико настройки своей раздолбанной магнитолы, давая понять Анатолию Андреевичу, что все вопросы исчерпаны и я хочу остаться один.
Вечером кум раскурочил обогреватель и снял жучок. А на следующий день притащил мне целую стопку учебников, несколько чистых тетрадок и целый букет разноцветных ручек и карандашиков.
– Что еще надо? – вопросительно посмотрел он на меня.
– Грифельную доску, пластилин и акварельные краски.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то ты знаешь столько же, сколько и я. Или ты уже начал воспринимать меня как универсального репетитора? – Я взял из стопки верхнюю книжку – это был учебник неорганической химии – и подумал, что из этого курса я помню лишь то, что Менделеев составил таблицу, а Эйнштейн… Нет, Эйнштейн – это уже из физики. – Что-то я с трудом представляю, чему смогу научить Кристину.
