Последний раз она пришла в себя минуты на две. Но казалось – на вечность. С трудом сумела сгрести ладонью немного снега, положила в рот. Снег почему-то оказался горячим, обжигал небо, и Конфетка, собрав последние силы, сумела вытолкнуть его языком обратно. И замерла, скрючившись, на холодной земле. Впрочем, холода она уже не ощущала. Так же, как больше не чувствовала боли. Внутри живота было тепло, да и только. И всему телу было тепло. Даже жарко. Как на Канарах минувшим летом. На пляже с черным песком.
Сознание вновь покинуло ее. И на этот раз навсегда. Остались лишь грезы. Снова Канары. Широченная кровать (Почему такая широкая? У нее дома никогда такой не было), на которой она дожидается, когда из-под душа вылезет Знахарь. Какая-то больничная палата. Посредине – высокий операционный стол. Свету укладывают на него. К ней приближается мужчина в белом халате. «Анестезиолог, – догадывается она. – Сейчас мне дадут наркоз, а потом сделают операцию. Хорошо. Я еще поживу!» Она внимательно всматривается в лицо врача, который уже приготовился наложить ей на лицо маску, и узнает Знахаря. «Денис? Конечно, а кто же еще! Ведь он когда-то был врачом. К тому же, как раз реаниматологом-анестезиологом», – вспоминает она. И хочет сказать Денису, как она рада, что он сейчас с ней. Но маска уже на лице. Наркоз отуманивает сознание, и хватает сил только на то, чтобы произнести: «Знахарь». И еще раз: «Знахарь»…
– Знахарь, – прошептала в бреду красивая девушка в дешевой кроличьей шубке. – Знахарь… – Потом у нее изо рта пошла кровь. Узеньким ручейком она стекала по щеке и сворачивалась на слегка припорошенном гарью снегу. Первом снегу в этом году.
Она прожила еще почти пять часов. Скорчившись на земле возле разбитой синей «восьмерки». Без сознания. И уже без галлюцинаций. Не было пляжа с черным песком. Не было Знахаря. Не было даже незнакомой больничной палаты. Лишь темнота. И пустота…
Конфеткино сердце остановилось под утро.
Симпатичная темноволосая девушка перед смертью широко распахнула глаза.
Ее дешевая серая шубка была обильно залита кровью.
Маленькие часики у нее на руке в момент смерти показывали половину девятого.
Дорогой перстень на среднем пальце левой руки, словно салютуя погибшей хозяйке, блеснул крупными стразами, поймавшими первый луч света занимавшегося над оврагом утра.
Глава 9
ОН СКАЗАЛ: «ПОЕХАЛИ!»
То был еще тот денек – будь она проклята, эта среда, это 10 октября! Сперва мы больше часа ждали Конфетку, поставив «Эксплорер» в самом центре Бегуниц так, что не заметить его было просто нельзя. И проторчали бы эдак впустую, наверное, до утра, если бы я не обратил внимания на подозрительное оживление возле одного из подъездов блочной пятиэтажки метрах в двухстах от нас. Сначала там появились два внедорожника, потом к ним присоединился «Мерседес» и ментовский «Уазик». «Уазик» почти сразу отъехал, а возле трех иномарок продолжали топтаться несколько человек. Курили, размахивали руками…
– Как жиды на Привозе, – прокомментировал Челентано и озвучил мысль, которая давно крутилась у меня в голове. – Какая-то уж больно оживленная тусовка для этой деревни. Чего-то у них там случилось.
– Сходи узнай, – попросил я, но Глеб и сам уже приоткрыл дверцу, буркнул: «Я быстро», и выбрался из машины.
Назад он вернулся минут через двадцать в компании невысокого хачика и крепкого лба в длинном светлом пальто.
– Выйди, Денис, – заглянул он в окошко. – Похоже, нашли мы Конфетку.
Я тут же ощутил неприятный холодок где-то внутри: «Живую хоть? Дьявол! Что там она успела еще натворить за те пятнадцать минут, что прошли с момента нашего телефонного разговора до того, как мы прибыли в эти Бегуницы?»
Оказалось, что ничего особенного. Всего лишь разнесла здесь одну из квартир, отметелив сначала хозяев, а потом и их соседей, местных хачей, отобрав у них тачку.
– Слушай, молодец эта баба. Машет ногами, как Синтия Ротрок! – восторженно рассказывал мне кавказец, которого мне представили, как Исмаила, и было видно, что он и не думает предъявлять своей обидчице какие-либо претензии. О своей бесценной «восьмерке» он даже не заикнулся, предоставив рассказать о ней Глебу. – Я был против нее, как ребенок. Слушай, хочу с ней познакомиться.
– Даст Бог, познакомишься, – сказал я. – Вот вернется…
«Если вернется. – Я процедил сквозь зубы ругательство и сокрушенно покачал головой. – Похоже, что Светка, как и я, умеет находить себе на задницу всевозможные приключения. Жить без них у нее просто не получается».
– С черными волосами до плеч. В сереньком полушубке, – тем временем смаковал кавказец. – Краси-ы-ывая! Попросила у меня прощения. Говорит: «Ты здорово дерешься. Извини, но мне очень нужна ваша машина». Я отвечаю: «Почему просто не попросила? Я дал бы и так»…
– Ты не обратил внимания, за кем она погналась? – перебил я. – За какой-нибудь тачкой?
– А! – взмахнул руками Иса. – Была одна тачка, белая «Нива». – Он говорил почти без акцента. – Только она уехала раньше. Ее было уже не догнать.
«Конфетка бы догнала», – подумал я и спросил:
– Ты знаешь эту «Ниву»? Раньше видел когда-нибудь?
– Видел, конечно. Часто у дома стоит. Ее хозяин…
Через десять минут у меня было подробное описание хозяина «Нивы». Я знал, что живет он в соседнем подъезде, у него жена и два сына, а как раз перед тем, как на Исмаила налетела Конфетка, тот видел, как этот его сосед на пару с каким-то незнакомым мужчиной садятся в машину.
– Потом «Нива» отъехала, – подвел черту по своим сообщением Иса, а для меня все события, что произошли за последнее время, уже разложились по полочкам. Все выглядело логично. И не так уж и мрачно, как казалось мне раньше. Оставалось лишь продолжать торчать в Бегуницах, пока не вернется Конфетка.
Вот только она не возвращалась.
Переставив «Эксплорер» к подъезду, в котором жил владелец «Нивы», мы продремали в машине почти до полудня, пока на улицу не вышла высокая женщина с двумя малышами.
«Это вполне может быть жена того мужичка, – сразу предположил я и отворил дверцу. – Почему бы не попытаться поговорить с ней? Вдруг повезет, и узнаю что-нибудь интересное».
Я, и правда, узнал. Много чего интересного. Из того, что у ее мужа, которого зовут Александр, действительно, есть белая «Нива», женщина и не подумала делать никакого секрета. При этом ее совсем не смутило то, что на улице к ней подходит незнакомый мужчина и начинает проявлять нездоровое любопытство.
– К Саше вчера должен был приехать двоюродный брат, – бесхитростно выкладывала мне она, косясь на мальчонку лет четырех, активно сгребавшего пластмассовой лопаткой снег. – Я его не дождалась, легла спать, но слышала, как уже ночью мужики сидели на кухне. А потом они отправились на дачу.
– Точно на дачу?
– Да. А мне написали записку. Володя и написал.
