Все оказалось иначе. Спокойно разглядывая ее, испуганную и жалкую, я не ощущал никакого удовлетворения от того, что, как она ни старалась, я опять на коне. А Ольга… вот она, в пыли у меня под ногами. Кусок протоплазмы, ни на что не пригодный. И только. Даже в Лине перед тем, как отправить ее в ссылку к бедуинам, я продолжал видеть женщину. Даже в Леониде я разглядел мужика, способного с грехом пополам выполнить наше задание, подсыпать отраву Хопину, иначе я никогда не дал бы добро Гробу на то, чтобы отпустить своего младшего братца восвояси. А с каким превеликим трудом я заставил себя избавиться от законченной наркоманки Кристины!
Странно, но в отличие от тех, предыдущих, на Ольгу мне было глубоко наплевать. Она просто напрочь стерлась из моей памяти, из той ячейки в мозгу, которая заведует чувствами. И желаниями. Потому, что самым большим желанием в этот момент у меня было убраться из этой комнаты в компанию к Крокодилу, Комалю и Михе Ворсистому, которые сейчас на втором этаже скромненько попивали пивко, предоставив мне одному разбираться с Ольгой. Делать с ней все, что захочу.
Вот только мне ничего не хотелось с ней делать. Мне не хотелось с ней разбираться. Мне было до лампочки, что с ней произойдет дальше. Она стала для меня совершенно чужим человеком.
– Я люблю тебя, Костя.
Я ей не верил. И точно знал, что я для нее тоже совершенно чужой человек. Иначе она так легко не обменяла бы меня на… Уж не знаю, на что такое она меня обменяла. Спросить? Нет. Наплевать. Какое это теперь имеет значение?
– Я никого никогда не любила. – Не шевелясь, она продолжала сидеть на краю дивана. Лишь тонкие пальчики по-прежнему теребили краешек юбки. И чуть заметно двигались губы, когда Ольга шептала – не говорила, а именно тихо шептала мне эти признания, утратившие всякий смысл еще в конце прошлого года: – Ты единственный в моей жизни. Если бы все можно было начать сначала…
– Если бы все можно было начать сначала, я бежал бы от тебя так, что за мной, наверное, горела б земля, – холодно заметил я. – Смени тему, Оля, если тебе, конечно, есть что сказать, кроме голимой брехни о любви. А уж это, поверь, в настоящий момент совершенно неактуально. Ну? У тебя есть что еще?
– Хочешь, я тебе расскажу, почему тогда так поступила?
– Нет, не хочу. Я уже ничего не хочу, если честно. Сам не знаю, что мне сейчас надо. – Я медленно прошелся по комнате, подошел к столу с красками, зачем-то измазал палец белой эмалью. – Не пойму, какого черта мне вообще понадобилось с тобой сегодня встречаться. Чего я ждал от этой встречи? – пожал я плечами. – Может, я мазохист? Может, мне захотелось проверить себя, посмотреть, как себя поведу, вновь увидев тебя? Что испытаю при этом? А, Оля, как думаешь?
Она молчала.
– Вообразил себя психологом-практиком? Решил, что раз обучен реанимировать тело, то смогу и душу реанимировать? А оказалось, что реанимировать-то и нечего. Все давно умерло, разложилось. Какие радикальные меры ни принимай – бесполезняк. Ничего не спасти. Остается лишь зафиксировать смерть и вызывать эспэбэо.
[4]
– Я грустно ухмыльнулся и открыл дверь, но задержался на пару секунд на пороге, еще раз попробовал вызвать в себе хоть какие-то чувства к этой девице, которую раньше любил. Да, без ложной скромности надо признать: я ее когда-то любил. Когда-то… Давным-давно… Но сейчас – все! Вернее – ничего. Пустота. Миллионы световых лет между нами. – Прощай.
– Нет!
– Прощай!
– Костя… Денис… О Господи! Я даже не могу сейчас сообразить, как к тебе обращаться. Подожди секунду. Не уходи. Дай собраться с мыслями. Мне очень многое надо тебе сказать. Пожалуйста, подожди!
– Прощай! – Я решительно шагнул за порог и плотно закрыл за собой дверь. Кивнул двоим быкам, которые дожидались меня в коридоре: – Приступайте. – И стал тяжело подниматься на второй этаж, где Крокодил, Комаль и Ворсистый скромно попивали пивко.
Все. Прощай, Ольга. Я тебя больше никогда не увижу. Я даже не буду сейчас наблюдать по монитору за тем, как ты умираешь.
Ну Крокодил! Ну садюга! Ну извращенец! И сумел же придумать такое!!!
* * *
– Пошли. – В комнату вразвалочку вплыл дюжий детина, смерил Ольгу оценивающим взглядом и плотоядно провел языком по губам. – Пошли, – еще раз процедил он сквозь зубы и кивнул на распахнутую дверь.
– Куда? – Ольга безропотно встала с дивана, совершенно не в тему подумала о том, что проклятая босоножка продолжает натирать ногу, и, хромая, пошагала из комнаты. Детина ухмыльнулся и лениво поплелся следом. – Так куда мы? – задержалась Ольга в дверях.
– В другую комнату. – Детина слегка подтолкнул ее в спину. – Сюда сейчас припрутся рабочие. Чего ты им будешь мешать?
«И правда, чего им мешать? – Ольга мельком глянула на еще одного бугая, присоединившегося к ним в коридоре. На вытянутых руках бугай осторожно держал картонную коробку из-под видеомагнитофона. Так осторожно, что это просто не могло не бросаться в глаза. Будто эта коробка была под завязку набита бесценным антикварным фарфором. Или склянками с нитроглицерином. – В той комнате, куда меня сейчас отведут, наверное, уже закончен ремонт. Она уже обставлена мебелью. Там уютно. Там меня сподручнее насиловать. А может, даже и убивать». – Она подумала об этом совсем равнодушно и, повинуясь кивку одного из бандитов, начала подниматься по лестнице.
Насчет того, что там будет мебель и что там гораздо уютнее, Ольга ошиблась. Маленькую коморку без окон, куда ее проводили, изначально планировали, скорее всего, сделать кладовкой. Или как камера для содержания узников? В таком случае, Ольга удостоилась чести стать первой ее обитательницей. Она обвела взглядом оклеенные виниловыми обоями стены, покрытый серым линолеумом пол. Ни стула. Ни какого-то подобия нар. Ничего на площади примерно в восемь квадратных метров. Разве что только… Ольга задержала взгляд на миниатюрной видеокамере, установленной в верхнем углу комнатушки: – «Будь я сантиметров на тридцать повыше, будь я при этом профессиональной баскетболисткой, тогда еще можно было бы попробовать допрыгнуть до этой заразы, попытаться свернуть ее к дьяволу. Впрочем, даже тогда я не стала бы этого делать. А смысл?»
Ольга уже давно смирилась с мыслью, что в этом недостроенном доме ей сейчас уготовано искупить свою вину перед Костей. Или Денисом?
«На все уже наплевать!»
– Что дальше? – обернулась она к своим конвоирам, застывшим в дверях. Один из них – с таинственной картонной коробкой в руках. – Уютная комнатушка, не правда ли?
– Отойди в дальний угол.
Ольга сделала три шага – больше при всем желании не получилось бы – по направлению к видеокамере.
– А теперь слушай, что Знахарь просил передать тебе на словах, – с некоторой долей торжественности в голосе произнес тот бугай, что с коробкой. – Ты, наверное, забыла, но он-то отлично помнит, как однажды в аэропорту Минеральных Вод обещал тебе, что ты подохнешь. Как назвал тебя змеюкой. Сама знаешь, за что. А змеюке – змеиная смерть! – напыщенно подвел черту под своей краткой речью бандит, на шаг отступил от двери и вдруг совершенно неожиданно для Ольги выпустил свою драгоценную ношу и, словно футбольный вратарь, выносящий мяч в поле, от души зазвездячил по ней ногой.
