Я окинул взглядом арсенал и, убедившись, что все на месте, закрыл дверь.
Обломать нос…
Хорошая мысль!
Нужно найти тех, кто тут побывал, и обломать им носы. А заодно и головы. С такими решительными мыслями я вышел на улицу и увидел, что из самовара уже идет пар. Подойдя к столу, я сел на скамью и, посмотрев на Семена с Тимуром, сказал:
— Значит, так. Объявляю военное положение. Наши дальнейшие действия будут следующими.
Сделав небольшую паузу, я налил себе чаю и, размешивая сахар, продолжил:
— Во-первых, когда ханты закончат свои траурные церемонии, соберем совет и обсудим все, что касается этой долбаной зоны. Молчание отменяется. Нужно объединить всю, подчеркиваю — всю известную нам информацию, и составить цельную картину происходящего. Чувствую, что она будет очень серьезная. Это что касается зоны. Теперь — о наших гостях. Ничего не трогайте, порядка не наводите, следы не уничтожайте. Когда Афанасий закончит с покойником, нужно быстро достать пару новых собачек — и по следу. Нагоним этих уродов и завалим их всех, чтобы небо не коптили. Согласны?
— Согласны, — решительно ответил Тимур.
Семен поглядел на него, усмехнулся и сказал:
— Оно, конечно, правильно. Да вот только… Если они ушли по реке, то найти их будет трудновато.
— Правильно, — я кивнул, — но у нас же есть настоящие «индейцы», так что будем надеяться на успех.
В это время в воротах показались Афанасий с Макаром.
Они подошли к столу, и Афанасий сказал:
— Тут недалеко убитый лежит с дыркой в голове, а рядом с ним компьютер и принтер.
— Это, значит, самый жадный из них. За жадность они его и грохнули, — засмеялся Тимур.
— Возможно, — согласился я, — Афанасий, вы там скоро с покойником закончите? Появились очень срочные дела. Я понимаю — религия, обряды всякие… Но нельзя ли сделать все это быстро?
— Можно, — кивнул Афанасий, — сейчас мы его похороним, а остальное потом.
— Сколько времени нужно?
— Примерно час.
— Хорошо, — я почесал в голове, — через час совещание. Мирная жизнь окончилась, так что давайте хороните Василия и быстро возвращайтесь.
— А с этим что делать, который в лесу валяется?
— Бросьте в реку, пусть плывет себе.
— Хорошо, — Афанасий прищурился, — я ему кишки выпущу, чтобы не всплывал.
— Фу, какая гадость, — на лице Тимура появилось отвращение, — ты что, серьезно, что ли?
— Серьезно, — сказал Афанасий и ушел.
Глава вторая
НИКТО НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ
Если бы батька Ермак с картинки в кабинете Вертякова, отогнув мощной рукой густые заросли, ухитрился бы взглянуть сквозь десятки километров векового леса на эту таежную поляну, он вправе был бы довольно ухмыльнуться в свою нечесаную бороду от «гордости» за своих потомков и последователей.
На обширной зеленой плеши среди сплошного лиственничного массива, разгоняя подкрадывающиеся сумерки, потрескивали три больших костра. Один периодически недовольно шипел, когда из большого котла, подвешенного на толстой жердине, в его пылающую душу выплескивалось через край ароматное, но губящее жар варево. Однако основательно уже нагрузившийся кашевар не обращал на обиженный огонь не малейшего внимания.
Дежурный повар разбойничьей ватаги, засыпав в котел килограммов пять гречки и полпачки соли, почитал свое дело сделанным, и куда большее внимание уделял вычурной заграничной бутылке, которую вот уж минут пятнадцать был просто не в силах выпустить из потихоньку слабеющих рук.
У двух других костров вповалку грелись и расслаблялись ушкуйники, тати-душегубы, нынешние покорители Сибири. Понятное дело, что о плоскодонках с парусами эти хозяева жизни давно позабыли. В их распоряжении были быстроходные катера, мощные внедорожники, современные средства связи и грозное оружие, не идущее ни в какое сравнение с арбалетами, пищалями и рогатинами. Большинство из них «в миру» вели привычную многим рутинную городскую или сельскую жизнь, некоторых даже знакомые и соседи считали если и не интеллигентами, то вполне приличными людьми. Но стоило им по сигналу собраться тут, в глуши, они становились теми, кем были всегда: хищниками, стяжателями и грабителями. И гнала их в эту глушь та же жажда дармовой поживы, которая столетия и столетия назад толкала сюда наших исторических предков.
Атаманом банды в полтора десятка человек была личность невнятной наружности, именовавшая себя Стенькой. Не всем интеллигентам от большой дороги было ясно, откуда у предводителя такое погоняло, но право хозяйничать, не отвечая на дурацкие вопросы, этот щуплый тип завоевал своей звериной жестокостью, мгновенной сметкой и хорошей осведомленностью о тайных грешках своих подельников.
Кроме того, он пользовался особым доверием Саши Кислого, который не только взимал добычу с удачливой банды, но порою и сам давал точные наводки на «жирных» клиентов. Так было в прошлый раз, когда Стенька с точностью до миллиметра вывел братву на небольшую бригаду золотодобытчиковнелегалов, ухитрившихся намыть солидное количество презренного металла там, где золота отродясь не добывалось, да и не будет, потому что не тянули эти «залежи» на промышленную разработку.
А вот для «разработки» самих горе-старателей глухие места подходили вполне, и люди Стеньки задачу эту ответственную выполнили с честью. Никто и никогда не найдет больше ни добытого золота, ни незадачливых искателей нового Эльдорадо.
И в этот раз вожак не подвел свою стаю. Огромный богатый дом за бревенчатым забором на берегу Оби оказался удивительно легкой добычей. Стенька, правда, предупреждал корешей, что можно и на сопротивление нарваться, но, кроме чурки с охотничьим стволом и пары лаек, никого в доме не оказалось. А загасить узкоглазого и шавок — дело для бывалых бородачей плевое. Зато честно добытые девяносто тысяч американских рублей — дело, напротив, очень даже замечательное и прибыльное. И исполнителям — после справедливого дележа — вполне можно было рассчитывать на премиальные. От такого успеха стая обнаглела, и среди бравого войска начались «разброд и шатания».
Слишком рьяного идиота, догнавшего отряд с дорогим ноутбуком и принтером под мышкой, осторожный атаман «успокоил» единственным точным ударом узкого и острого ножа прямо в тупо смотрящий глаз. Не хватало еще всем засыпаться на такой мелочи из-за придурка. Впредь никому не повадно будет.
Остальные молча и с пониманием отнеслись к поступку вожака. Но гнилая их природа свое все-таки брала. Душа требовала если не «продолжения банкета», то хотя бы небольшого праздника. Лихие налетчики стали втихую отхлебывать из прихваченных в ограбленном доме разномастных бутылок буржуйские напитки, которые неуклонно понижали и так незначительное содержание крови в текущем по разбойничьим жилам алкоголе. Голоса зазвучали громче. Стали вспыхивать мелкие перебранки. Кое-кто, не решаясь перечить в открытую, тем не менее бурчал под нос, что ноги у них не казенные, что дело сделано чисто, устали, мол, все за напряженный день, а их все гонят, будто лошадей… Вожак наблюдал за войском, был недоволен, но решил все-таки сделать привал и дать подчиненным возможность отметить успешно проведенную операцию.
