Запуганный и раздосадованный, бедолага решил слегка успокоить нервы и прибегнуть для этого к испытанному средству. Прервав бесполезное скитание по отелям, он направил свои стопы в бар «Вашингтон».
Опасливо хлопнув водки, он не спеша выпил кружку пива и прислушался к своим ощущениям. Ему представилось вдруг, что сейчас он снова начнет задыхаться, а потом очнется – и выяснится, что «дипломат» с баблом стоит рядом и никуда не девался.
«Эх, хорошо бы», – подумал Серега…
Но ничего подобного не происходило. Вальяжный официант, стрельнув глазом, подал ему ароматный чай и мягкий аппетитный пирожок. Уже без всякой опаски Серега сделав несколько обжигающих глотков и вдруг почувствовал непреодолимое желание закрыть глаза.
Спустя секунду он упал головой на стол, сбив блюдце с недоеденным пирожком, и тихо засопел, освободившись от гнетущих дум.
Открыв глаза, он увидел над собой лицо официанта, шевелившего губами. Через пару секунд включился и слух:
– Ну вот, Тимур, гляди, очухался наш браток. Тащи шприц, укольчик будем делать больному.
– Я не больной! – слабо запротестовал Серега.
– Это ты пока не больной, – ответил Знахарь, – но сейчас будешь.
Серега дернулся, но руки и ноги его были плотно привязаны бинтами к кровати, стоящей в абсолютно незнакомой, богато обставленной комнате. В дверь вошел бритый мужик со сломанным носом, мятыми ушами, весь в синяках. В руках у него была кювета со шприцами. Давешний официант, который теперь уже был одет в дорогой домашний халат, взял из кюветы шприц и ласково посмотрел на связанного.
– Если ты начнешь вайдонить, придется тебе пасть пластырем залепить. Так что лежи молча и слушай. Усек?
Серега, попавший из одного переплета в другой, обреченно кивнул.
Знахарь читал на лице у незадачливого бандита все его мысли и радовался тому, как ловко и своевременно у них с Тимуром получилось взять «языка». Тимур зашел в подсобку и аккуратно отключил официанта, а Знахарь, напялив его фрак и бабочку, подал быку чай с моментально действующим снотворным, которое наряду с прочей полезной химией хранилось в сейфе на «Авроре».
– Так вот, блатной, – задушевно сказал Знахарь, – в этом баяне у меня штамм неизлечимой лихорадки Эбонита. Современная медицина средства от этой болезни не знает. Кирдык наступает всего за две недели. Как раз хватает времени навестить родных и близких да составить завещание. Остановить болезнь можно только в инкубационной стадии, которая длится трое суток…
Он протер смоченной в спирте ваткой Серегин локтевой сгиб и, всадив иголку во вздувшуюся вену, вкатил конкретному пацану полтора кубика зловещей ярко-зеленой жидкости.
– Можешь начинать отсчет.
Серега заметался на кровати и, сжав изо всех сил зубы, тихонько завыл.
– Хорош выть, козел опущенный. Сюда смотри. Вот в этой ампуле – сыворотка, останавливающая действие эбонитового микроба. Противоядие, короче. Если будешь хорошим мальчиком – сделаем тебе, так и быть, еще один укольчик…
Бандюган, в который уж раз пропустив смертельное оскорбление мимо ушей, закивал головой так, что она чуть не оторвалась. Да! Да! Да! Он будет хорошим мальчиком! Все, что хотите, дяденьки! И продолжал кивать, словно китайский болванчик, пока Знахарь объяснял, о чем, собственно, он хочет услышать.
Поняв, что официанту нужны сведения о планах Кислого, Серега тут же стал колоться, как гнилой орех, подтверждая тем самым только что полученный статус.
В переводе с матерного на русский его покаянная речь звучала примерно так.
– Слыхал я, что Кислый войну объявил американцу, блин, одному, что на Чулыме живет. Он к буржуазии предъявы имеет. Во-первых, американец тот пришил Стеньку Разина с пацанами. Еще Кислый говорил, будто бы американец слежку за делами братвы устроил в кабаке «Шконка» и куму настучал. А потом, мол, взял – и зону на Чулыме в клочки разнес: что оперов разорвал – хорошо, но ведь и сидельцев, блин, всех порешил. Похоже, что он же бабки, идущие из Амжеевского района в Томск и в верха, перехватывает. Сначала подстроил каюк «мерседесу», где сто тридцать штук зеленых рублей лежало, а на днях еще, блин, сотню прямо с «дипломатом» из аэропорта в Томске увел. По плану пахана, нужно за этим американцем следить, выдоить из него побольше бабок, а потом можно и угрохать. Чтобы под ногами не путался и планы не срывал. Но чтобы по уму все сделать. Не лохануться, как Разин. Вместо Стеньки, кстати, у Кислого теперь ушлый хлыщ – только-только из короедки, а уже в главари, блин, пролез. На него Кислый большие надежды возлагает. Кроме того, недавно сходняк был, где они как раз планы строили, чтобы у американца когото из окружения умыкнуть и на воров работать заставить… Но этого я уже не знаю, потому что меня отправили с деньгами в Москву. И тут-то люди того суки-американца и отобрали у меня кейс с бабульками.
Тимур бросил на Серегу злобный взгляд, а Знахарь поглядел на рассказчика недоумевающе, уже во второй раз слыша, как на него возводят обидную напраслину.
– В общем, окончательно на том и порешили, что американца гасить надо, – продолжал колоться Серега, – и все с этим согласились. И Пига, и Сохатый, и Круг со Скрипачем. От Амжеевского района, где находится вилла американца, был Толян Зубило и тоже подтвердил. Только поздно, блин, они вопрос этот подняли. Раньше надо было, и тогда кейс с зеленью был бы цел. А теперь мне Толян и говорит – жопу разорву, если того лоха, который кейс подменил, не найдешь. Вообще пришить обещал, в деревянный клифт обрядить. Эх… А ведь я его давно знаю. Был ведь Толян нормальным конкретным пацаном. По погонялову его все звали – Зубило. И за нос длинный, и за то, что гонял на «восьмерке» с тонированными стеклами. И нормально все было, ништяк. А теперь, блин, он, блин, прыщ на ровном месте – начальник охраны у Борюни. К нему на кривой козе теперь не подъедешь – обращайся на «вы», да все по имениотчеству. Разве что жопу еще лизать не заставляет. Но ведь все к тому идет. А сколько водки вместе было выпито, сколько девок перепорчено… Скурвился. Портит власть людей, портит…
– Ты, урод, – перебил его Тимур, – кончай эту свою гнилую философию. Базарь по делу!
– Но, блин, уже все, – перепугался Серега. – Больше я и не знаю ничего.
– Хорошо, – резюмировал Знахарь, – хорошо, но мало. В общем, так – мы тебя сейчас отпустим, но ты к вечеру все узнаешь, понял? Что, когда и как они намерены делать, чтобы американца угрохать. Мне это знать надо. Тогда мы тебе противоядие и вколем. А заложишь Кислому, можешь уже сегодня гробовщику тот самый деревянный лепень заказывать. Тикают часики-то…
Сереге завязали глаза, посадили в машину и, покатав кругами, выгрузили на проспекте Ленина, в двух кварталах от штаб-квартиры Кислого. Серега постоял, прислушиваясь, как внутри него кровь разносит по жилам смертельный яд лихорадки Эбонита, и даже почувствовал легкое головокружение.
Что еще за напасть свалилась на голову? Откуда этот официант со шприцем? По фене ботает, вроде, значит, из блатных. Но ученый какой-то. А может, блатняком прикидывается. Сведения об американце ему подавай. Неужели из органов? У Сереги крыша от этих мыслей слегка поехала. Но долго раздумывать ему уже было некогда. Надо было спешить. Сунув руки в карманы, он нащупал в одном из них фоторобот Сани Щербакова и с досадой бросил его в ближайшую урну. Не до того. Пора выполнять другое – более важное – поручение.
