Ладно, извини. Но ведь учится же еще кто-то на военных у нас? Этот-то, кивок на курсанта, - откуда? Околыш малиновый. А на эмблеме змея пьяная. Медик, - уверенно определил майор.
Педик, - хихикнул кто-то. На что ему тут же ответили: Сам мудак. Неподалеку от желтого «Москвича", в неказистом административном здании, напоминавшем барак, шел иной базар. В небольшом, но на удивление уютном кабинете, больше напоминавшем художественную галерею, совещались три директора акционерного общества -Автосейл» - генеральный, коммерческий и исполнительный. Собственно, никого больше в этом обществе и не было - один директорат, собиравший деньги. Остальные работники авторынка работали по договорам и трудовым соглашениям. - Ну, что у нас, Мить? Финансовый - Дмитрий Ветров солидно откашлялся: Кгхм, кгхм… Нормально, Сереж. Рост по всем трем основным источникам: стало больше продавцов - вырос сбор за места, стало больше покупателей -увеличился сбор со сделок, ну и наших тачек сдано уже двенадцать штук за месяц. То есть почти через день теперь стабильно уходит дорогая машина. И спрос растет. Пора нанимать еще одну бригаду перегонщиков. Отлично. Тридцатилетний ВЫПУСКНИК Санкт-Петербургской Академии
художеств, приехавший пять лет назад преподавать специальность «живопись» в Томский областной колледж культуры и искуссте, собственноручно разлил дорогой коньяк по трем бокалам, Думал ли он, что уже через полгода жизни впроголодь ему осточертеют эти студии и мастерские рядом с ЦУМом в самом центре Томска?., Что он, начав заниматься перегонкой машин с двумя приятелями - молодыми преподавателями, приберет к рукам едва ли не всю торговлю подержанными автомобилями в городе? Конечно, были проблемы и с властями, и с бандитами - но он всегда умел находить компромиссы…
- Ч
обратился Сергей к исполнительному. Как-то его настораживал тот факт, что исчезла привычная -крыша». Конечно, отсутствие братков на рынке значительно упростило дело. Никто не совал нос во всякую сделку, пытаясь урвать свой кус, клиентов теперь не пугают бритые рожи - вон и посещаемость в полтора раза повысилась. И дорогих автомобилей стали брать вдвое больше, не опасаясь наезда криминалитета, Недавно он уж было подумывал оставить это беспокойное дело, благо денег накопил достаточно, чтобы некоторое время не задумываться о хлебе насущном. Да и к живописи потихонечку возобновился интерес - картины стали покупать. 6 конце концов, можно в Питер вернуться или в столицу податься… А теперь вроде бы можно еще поработать и подзаработать. Но все же неспокойно на сердце. Будто это только затишье перед грозой… - Нормально. Леша Фиолентов поморщился от приятной кислоты лимона и, откинувшись в кресле, положил вытянутые ноги на журнальный столик. - Никаких эксцессов за месяц. Я уже набросал проект долгосрочного договора с «Соколом». В начале недели пригласим их руководство. Давай, чтобы не откладывать, на понедельник, а?… А по рынку хозяйским шагом от обоих ворот по направлению к офису уже направлялись три троицы в широких длинных плащах. Они веселились: кто со всего маху пинал колесо продаваемой тачки, кто отталкивал подвернувшегося на пути покупателя. Перед ними тихо расступались, физически ощущая их мрачную силу. Первое трио наткнулось на желтый «Москвич О! Гражданин начальник, - осклабился один из подошедших. - Не кормит государство? Крадеными детальками приторговываешь?… Уйдите, парни, - отозвался курсант. - По делам шли? Так идите по-хорошему… Грозишься, фря? А мы к тебе и шли, лузер. Уши тебе надрать! - и пришелец сделал шаг к автомобилю. Преградивший ему дорогу курсант получил сильный толчок в грудь, от которого фуражка слетела у него с головы, а сам он отскочил на пару шагов в сторону. Надиралец ушей рукой смахнул с капота все запчасти со словами: «Каждая сука бесплатно торговать тут будет…» - и тут же упал на землю. Его сшиб точный удар в голову армейским полусапожком. Курсанта учили, похоже, не только зубы драть и принимать роды, Приняв боевую стойку, третьекурсник повернулся к спутникам хулигана, готовясь дать достойный отпор. Но значительно раньше и точнее ситуацию просчитал его отец. Едва началась заварушка, он вскочил за руль автомобиля и завел движок. И вот теперь, видя, что сбитый сыном мужик приподнимается и вытягивает руку со стволом, он вдавил педаль газа в пол. «Москвич» резво рванул вперед и, подпрыгнув на сминаемом теле, забуксовал. Из-под днища донесся жуткий вой. Опешили все: и уголовники, и курсант. Открыли рты невольные свидетели. Только бывший майор, просчитав, что тут сейчас начнется, успел куда-то исчезнуть… Водитель веселенького автомобиля распахнул дверцу пассажира, выскочил, сграбастал курсанта в охапку и силой запихал в машину, не обращая на инстинктивные попытки того подобрать фуражку. Натужно взревел мотор, безуспешно пытаясь двинуть авто вперед. Потом водила сообразил и воткнул заднюю скорость. Ревя и забрасывая землей собравшихся, «Москвич» еще раз -уже в обратную сторону - переехал передними колесами неудачливого стрелка, обрел желаемую свободу и резво понесся по полю к воротам рынка, из которых уже выскакивала встревоженная охрана. И первый же охранник нарвался на шальную пулю - вышедшие из ступора братки выхватили из-под плащей короткие автоматы и поливали свинцовыми струями вслед улепетывавшему на всех парах желтому автомобилю. Но было поздно: «Москвич» на полном ходу вырвался за ворота, совсем не пострадав от беспорядочной пальбы… В ответ на первые очереди стрельба донеслась еще с двух участков рынка. Началась паника. Проникшие на рынок боевые группы уголовников не жалели ни патронов, ни посетителей. Били очередями и над головами, и по головам, и на уровне пояса. Осыпались выбитые стекла иномарок, дорогие автомобили превращались а решето буквально на глазах. Падали, истекая кровью, раненые. Испуганно метались покупатели и продавцы, наталкиваясь друг на друга, сбивая с ног, спотыкаясь об упавших, топча их. Кто-то бросился к автомобилям. Одновременно сорвавшись с места, десятки машин пытались первыми достичь ворот, первые две врезались друг в друга, а остальные - в них. Образовалась пробка. Водители стали заложниками своих железных коробок, из которых теперь невозможно было выбраться. Оставалось скрючиться под рулем и молить Бога, чтобы он отвел беспорядочно сновавшие во все стороны пули. Это конец, понял глава «Автосейла». Едва раздалась стрельба, он уже знал, чем все закончится. Стоя в простенке между окнами, Сергей осторожно выглядывал в окно и видел, что с двух сторон к административному зданию, взрезая толпу, словно острые кинжалы живую плоть, продвигались киллеры. Он был убежден, что двумя группами убийцы не ограничились. И ясно понимал, что они идут не за деньгами, а убивать. Просто убивать неплательщиков, чтобы другим неповадно было. Художник с сожалением обвел взглядом стены: мало, мало успел с этим дурацким бизнесом. Но хоть что-то останется о нем на память… Без сожаления посмотрел вслед выскочившему за дверь Ветрову: чего суетится? Разве не все равно, где умирать? Перевел взор на лежавшего под столом Фиолентоеа, скривился: а вот как умирать - это далеко не все равно… Снял со стены свой любимый пейзаж и сел за стол, держа его перед собой на вытянутых руках. Ноги же удобно поставил на спину исполнительному директору… Справа на холсте раскинулась сверкающая в лучах весеннего солнца могучая сибирская река с берегами, поросшими вековым лесом. А слева в широком таежном коридоре прорубила себе дорогу еще более полноводная и широкая… Когда-то - не так уж и давно вроде бы - сидел он на маленьком мысу у слияния Чулыма и Оби, удрав от цивилизации, в одиночестве, маленький, как муравей, жег свой маленький костерчик, вдыхал своим маленьким носом огромный чистый воздух, переносил на холст эту красоту и чувствовал себя счастливым. Так никогда и не собрался больше, хотя очень хотел. Закружило, понесло…, «Теперь и не увижу никогда», - мелькнула мысль. Но и она уже не вызвала сожаления… Спустя три с половиной минуты от начала стрельбы (и не более десяти с того мгновения, как боевики вошли на рынок) в окна рыночного офиса с разных сторон влетели гранаты. Осколки не пощадили и картин на стенах. Единственной неповрежденной оказалась лишь одна, которую прибывшая на место теракта милиция обнаружила на обгорелом столе…
