Робби сидит в своей машине. За ним собрался народ – человек
десять или больше. Стоят и смотрят. Подобрались чуть поближе, но совсем подойти
не решаются. Дверь в доме Марты открыта, и вид у нее зловещий.
– У дома Марты Кларендон на Атлантик-стрит! А где еще,
по-твоему, в Бар-Харборе? Я… – Тут ему в голову стукает гениальная идея. – Я
удерживаю этого типа там, внутри!
Он со стуком возвращает микрофон на место и копается в
бардачке среди карт, городских документов и огромных конвертов, вытаскивает
маленький пистолет. Выходит из машины.
Робби обращается к народу:
– Никому не подходить!
Осуществив таким образом свою власть, Робби поворачивается к
дому и направляет ствол на открытую дверь. К нему вернулась его омерзительная
самоуверенность, но соваться в дверь он не собирается. Тот, кто там сидит, не
просто убил Марту Кларендон. Он еще знает, где был Робби, когда умерла его
мать. И знает его по имени.
Седеющие волосы Робби сдувает в сторону порывом ветра… и у
его лица кружатся первые снежинки Бури Века.
В магазине стоит Майк с микрофоном в руке, пытаясь
сообразить, что теперь делать. Кэт Уизерс берет у него микрофон и вешает на
стойку, и он принимает решение. Обращается к Хэтчу:
– Съездишь со мной еще раз?
– Конечно!
– Кэт, вы с Тесе управляйтесь пока в магазине. – И возвышает
голос:
– Люди, а вы оставайтесь тут и покупайте, чего собирались.
На Атлантик-стрит вы ничего сделать не можете, а что там случилось, все равно
скоро узнаете.
Говоря эти слова, он заходит за кассу, сует под нее руку. А
что там? Камера заглядывает вместе с нами и видит тридцать восьмого калибра
револьвер и пару наручников. Майк берет оба предмета.
Кладет наручники в карман, а револьвер в другой. Быстро и
ловко – никто из таращивших глаза покупателей даже не заметил. Кэт и Тесе,
правда, заметили, и до них доходит серьезность ситуации: пусть это звучит
бредом, но на Литтл-Толл-Айленде появился опасный преступник. Кэт спрашивает:
– Вашим женам позвонить?
– Ни в коем случае! – сразу же реагирует Майк. Потом
оглядывает во все глаза глядящих островитян. Если Кэт не позвонит, кто-нибудь
из этих наверняка добежит до ближайшего телефона. – Да, лучше пусть ты
позвонишь. Только объясни им поубедительнее, что ситуация под контролем.
Марк и Хэтч скатываются по ступеням, камера провожает их к
машине «Службы острова». Хлопья продолжают кружить, но уже гуще.
– Рановато снег, – замечает Хэтч.
Майк останавливается, держа руку на ручке дверцы. Делает
глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и выдыхает, подержав.
– Ага, рановато. Поехали.
Они садятся и уезжают. Тем временем люди выходят на террасу
и глядят им вслед. Пропеллер на шапке манекена крутится довольно живо.
У городских причалов волны грохаются о сваи, вздымая брызги.
Работа по закреплению лодок и складированию в укрытие незакрепленных предметов
продолжается. Камера выбирает – и наплывает на – Джорджа Кирби (он постарше,
под шестьдесят), Алекса Хабера (тридцать пять) и Кола Фриза (двадцать с
чем-то). Алекс показывает на запад, где кончаются причалы и начинается пролив.
– Глянь туда, на материк!
Материковый берег в двух милях, и виден ясно – в основном
серо-зеленые леса. Алекс Хабер говорит:
– Когда он уже не будет виден, тогда время сматываться в
дом, пока еще можно. А если даже пролив не будет виден, то время драпать в
мэрию, хоть ты слышал сирену, хоть нет.
Кол Фриз спрашивает у Джорджа:
– Дядь, как по-твоему, свежая будет погода?
– Да посвежее, чем приходилось мне видеть, – отвечает
Джордж. – Ладно, пошли поможешь остаток сетей устроить. – Он замолкает. И
спрашивает о другом:
– Интересно, этот дурак Билз имеет понятие, что он там
делает?
На Атлантик-стрит перед домом Марты Кларендон «этот дурак
Билз» изображает дисциплинированного часового, уставив свой тридцать восьмой на
дверь дома Марты. Снег падает уже гуще; он рассыпался по плечам пальто, как
шарф. Билз уже не первую минуту здесь торчит.
Дальше по улице группа зевак (среди них уже снова миссис
Кингсбери и Дэви Хоупвелл) расступается, пропуская вездеход «Службы острова».
Он тормозит рядом с «линкольном», с водительского места выходит Майк, с
пассажирского одновременно с ним – Хэтч.
– Дробовик взять? – спрашивает Хэтч.
– Лучше взять. Только проверь, Олтон Хэтчер, что он на
предохранителе.
Хэтч копается в кузове и вылезает с дробовиком, который
обычно висит на зажимах под приборной доской. Озабоченно проверяет
предохранитель, и они оба подходят к Робби. Отношение Робби к Майку во время
всей сцены – враждебность и презрение. История этих чувств никогда не будет
известна полностью, но в основе, несомненно, лежит стремление Робби собрать все
вожжи в своих руках.
– Ну, ты вовремя, – говорит Робби.
– Положи это, Робби.
– Не командуй, констебль Андерсон. Ты делаешь свою работу, а
я – свою.
– Твоя работа – недвижимость. Может быть, ты хоть окажешь
мне любезность его опустить? Я знаю, что он заряжен, Робби, а ты его уставил
мне в лицо.
Робби, ворча, опускает пистолет. Тем временем Хэтч нервно
поглядывает на открытую дверь и перевернутый ходунок.
– Что произошло? – спрашивает Майк.
– Я ехал в мэрию, когда увидел Дэви Хоупвелла, бегущего
посередине улицы. – Робби тычет пальцем в сторону Дэви. – Он сказал, что Марта
Кларендон мертва – убита. Я ему не поверил, но это оказалось правдой. Она… это
ужасно.
– Ты сказал, что человек, который это сделал, до сих пор в
доме?
– Он со мной говорил.
– И что сказал?
Робби нервничает и врет:
– Велел мне убираться. Кажется, велел мне убираться, а то он
и меня убьет. Я не разобрал. Слушай, сейчас не очень подходящее время для
допроса!
– Как он выглядел?
Робби разогнался отвечать – и застыл, озадаченный, с
открытым ртом.
– Я… я его только мельком видел. На самом деле он отлично
рассмотрел… но ничего не помнит.
– Будь справа от меня, – говорит Майк Хэтчу. – Ствол ружья
держи вниз, и не снимай с предохранителя, пока я не скажу.
