И все же Джоанна останавливается в шести футах от двери.
Что-то там не так – она это чувствует, как Урсула.
– Катрина? Кэт? – зовет она.
Ничего.
Она делает еще два шага в жесткий мерцающий свет керосиновой
лампы. Смотрит вниз…
…на снег рядом с дверью. Почти все следы сдул или замел
воющий ветер, но остался розовеющий след там, где Кэт бросила трость Линожа,
хотя самой трости там нет. А рядом след поярче на пороге, где стояла Кэт.
– Кэт? – снова зовет Джоанна.
Ей бы хотелось вернуться – страшно здесь одной под вьюгой, –
но она уже зашла слишком далеко. Очень медленно она подходит к двери,
придерживая капюшон парки у горла, как старомодную шаль
Из сарая видно, как останавливается на пороге Джоанна, как
расширяются от ужаса ее глаза.
В сарае повсюду кровь – на больших коробках с крупой и
порошковым молоком, на мешках риса, муки и сахара, на больших пластиковых
бутылках колы, оранжада и фруктового пунша. Кровь шипит на стекле лампы, кровь
на настенном календаре, кровавые следы на голых досках и брусьях пола. Кровь и
на продуктах, которые Билли погрузил в сани. Они видны, поскольку брезента на
них нет.
Джоанна в дверях смотрит…
…в угол сарая. Брезент там. Он накрывает тело Билли, но ноги
из-под него торчат.
Камера идет в сторону, и там, в другом углу, свернувшись в
позе эмбриона, сидит Кэт Уизерс, подтянув колени к груди и закусив пальцы. Она
смотрит на Джоанну – на нас – расширенными затуманенными глазами.
– Кэт… что случилось? – спрашивает Джоанна.
– Я его накрыла, – отвечает Кэт. – Он бы не хотел, чтобы
люди его видели таким, и я его накрыла. – Пауза. – Я его накрыла, потому что я
любила его.
Снова Джоанна, стоящая в дверях. Голый ужас.
– Это, наверное, трость с волчьей головой заставила меня его
убить, – говорит Кэт все в той же позе. – Я бы не стала на твоем месте ее
трогать.
И она медленно снова кладет пальцы в рот.
Джоанна в дверях произносит:
– О Господи, Кэт! О Господи! Она поворачивается и бросается
в темноту, снова к мэрии.
Кэт в углу оглядывается дикими глазами. Потом начинает петь
веселым детским голосом. Слова заглушены ее пальцами, но все же их можно
разобрать.
– У чайника ручка, у чайника носик… За ручку возьми и
поставь на подносик… В чашку налей и подсунь нам под носик… У чайника ручка, у
чайника носик…
Джоанна бежит обратно в мэрию. Капюшон парки снова сдуло
ветром на спину, но Джоанна не пытается его поправить. Она останавливается,
увидев…
Стоянку перед мэрией. К ряду снегомобилей перед зданием идут
две фигуры, борясь с ветром.
– Эй! Эй! Помогите! – кричит Джоанна.
Две фигуры продолжают идти. За воем ветра они не слышали ее
крика.
Джоанна сворачивает к стоянке, пытаясь бежать. Один раз она
испуганно оглядывается на открытую дверь сарая.
На стоянке Урсула и Люсьен. Они подходят к одному из
снегомобилей.
Урсула кричит, перекрывая шум ветра:
– Не вывали меня в снег, Люсьен Фурнье!
– Никак нет, мэм.
Урсула изучающе на него смотрит, словно бы проверяя, что он
говорит правду. Люсьен поворачивает ключ. Зажигаются фары и огни примитивной
приборной доски. Люсьен толкает стартер. Двигатель проворачивается, но не
заводится сходу.
– Чего там? – спрашивает Урсула.
– Ничего, просто лошадка малость норовистая. Он снова
собирается толкнуть стартер. Доносится еле слышный голос Джоанны:
– Помогите! Помогите! Помогите!
Урсула останавливает руку Люсьена, готовую толкнуть стартер,
и теперь они оба слышат голос и поворачиваются.
К ним бежит Джоанна, спотыкаясь и увязая в сугробах,
размахивая рукой, как утопающая. Она вся покрыта снегом (наверняка не меньше
одного раза упала) и ловит ртом воздух.
Люсьен слезает со снегомобиля и пробивается к Джоанне.
Успевает ее подхватить как раз вовремя, пока она не упала еще раз. Подводит ее
к снегомобилю, где к ним бросается озабоченная Урсула.
– Джо, что случилось?
– Билли… лежит мертвый… там… – Она показывает рукой. – Его
убила Катрина Уизерс.
– Кэт? – Урсула ушам своим не верит.
– Она там сидит в углу… Кажется, она хотела мне сказать, что
убила его тростью… но там столько крови… А когда я уходила, мне показалось, что
она поет…
Люсьен и Урсула в шоке. Первой чуть раньше смогла оправиться
Урсула.
– Ты говоришь, что Кэт Уизерс убила Билли Соамса?
Джоанна неистово кивает головой.
– Ты уверена? Джо, ты уверена, что он мертв?
– Она накрыла его брезентом… но я уверена. Там столько
крови…
– Пойдем лучше и посмотрим, – говорит Люсьен.
– Я туда не пойду! – в ужасе кричит Джоанна. – Я туда близко
не подойду! Она там сидит в углу… видели бы вы ее лицо…
– Люсьен, я смогу вести эту штуку? – спрашивает Урсула.
– Ну, наверное, если будешь ехать медленно. Но…
– Поверь мне, я буду ехать медленно. Мы с Джо поедем и
поговорим с Майком Андерсоном. Так, Джо?
Джоанна кивает с жалобной готовностью и залезает на заднее
сиденье снегомобиля Люсьена. Она готова ехать куда угодно, лишь бы подальше от
этого сарая.
Урсула говорит Люсьену:
– Ты возьми пару ребят, пойдите в сарай и посмотрите, что
там. Только не надо сразу всех оповестить. По-умному действуй, ладно?
– Урсула, что здесь происходит? – спрашивает Люсьен.
Урсула подходит к снегомобилю, садится на переднее сиденье и
тыкает в кнопку стартера. Двигатель уже прокручен, и он заводится сразу. Она
открывает дроссель, и берется за ручки руля.
– Хотела бы я сама знать.
Она включает передачу и трогается с места в вихре снега
вместе с вцепившейся в нее Джоанной. Люсьен стоит и смотрит им вслед –
воплощение растерянности.
Магазин теперь не более чем силуэт в сугробах под вьюгой.
Несколько слабых огоньков выглядят жалко и одиноко.
