И теперь узнать меня было практически невозможно.
Вот только стеклянный глаз…
Но мало ли у кого стеклянный глаз! Я думаю, во всем мире наберется не один миллион одноглазых. Так что об этом можно было не беспокоиться.
Я посмотрел на стенные часы.
Половина одиннадцатого.
Через полчаса придет человек, который сфотографирует меня, а еще через два часа я смогу, ничем не рискуя, отправиться в «Дойче Банк», прошептать менеджеру на ухо тайные цифры и запустить руки по локоть в мои бриллианты. Насчет «по локоть» я, конечно, завернул, но заграбастать полную горсть, а то и две – легко.
После этого я собирался снять номер в «Бисмарке», ведь до сих пор я неофициально жил у Кончиты, закупить некоторое количество новых шмоток, а потом выполнить свое обещание и слетать с ней на один день в Париж.
Вчера, в постели, она призналась мне, что всю жизнь мечтала побывать в Париже. А я, дурак, расслабившись, опрометчиво пообещал ей, что после того, как получу документы и схожу в банк, мы отправимся в Париж.
Ладно, хрен с ним.
Один день не в счет.
А кроме того, я и сам еще не был в этом самом Париже.
Правда, как сказал Владимир Семенович, мы там нужны, как в бане пассатижи, да и мне лично вся эта Франция даром не нужна, но зато потом можно будет небрежно сказать – а, Париж… Был я там. Ничего особенного.
Я посмотрел на сладко спавшую Кончиту и подумал – могу ведь еще, черт побери, угомонить ненасытную бабу!
Могу!
И я осторожно, чтобы не разбудить лежавшее рядом со мной лихо, встал с постели и отправился принимать душ.
Стоя под колючими прохладными иголочками, я растирал себя большой морской губкой и чувствовал, как бодрость и желание действовать постепенно наполняют меня примитивной и оттого могучей радостью бытия.
Закончив водные процедуры, я вышел в спальню и увидел, что Кончиты в постели нет. Зато из другой ванной доносились плеск воды и ругательства. Кончита была недовольна тем, что в номере две ванных. Понятное дело – если бы была одна, то сейчас Кончита наверняка была бы под душем вместе со мной, и… И мои мысли автоматически направились бы в другую сторону. А ведь мне дела делать нужно, а не кувыркаться с ней с утра до вечера. Ей ведь, если подумать хорошенько, кроме койки ничего не нужно. А я считаю, что телу – время, а делу – еще больше времени. Так что тут мы с Кончитой расходились во мнениях самым серьезным образом.
Я быстро вытерся и столь же быстро оделся.
И вовремя, потому что, как только я застегнул пуговицу на джинсах, завершив этим свое облачение, из ванной выскочила мокрая Кончита.
Судя по всему, она рассчитывала застать меня в такой же кондиции, но не тут-то было. Я уже был одет, и мой срам, в отличие от ее прелестей, был надежно скрыт от ее жадного взора и шаловливых ручек.
Кончита окинула меня недовольным взглядом и сказала:
– Ты только и думаешь, как бы скрыться от меня. Наверное, там, в клинике, с молоденькими медсестричками…
Она неожиданно заткнулась и посмотрела на меня с испугом.
Ага, небось вспомнила тот разговор в ресторане, когда я пообещал выбить ей зубы. Я, конечно, не собирался исполнять свою угрозу, но она-то этого не знала! Вот и хорошо. У них, у диких латиносов, дать бабе в зубы или пырнуть навахой любовника – нормальная вещь. Вот пусть она и про меня так думает. Мне от этого только спокойнее и удобнее.
И, для того, чтобы закрепить у нее инстинкт подчинения, я сузил глаза и тихо спросил:
– Что ты там сказала про медсестричек?
– Нет, Майкл, ничего, – торопливо ответила Кончита и шмыгнула обратно в ванную.
Вот так-то, подумал я, знай наших!
Заказав по телефону завтрак, я включил телевизор и, усевшись в шикарное бархатное кресло, стал с умным видом следить за тем, как Баричелло пытается обойти на повороте Шумахера. Из этого ничего не получалось, а просто подрезать его или спихнуть с трассы, конечно же, было нельзя.
А жаль, потому что в этом случае гонки «Формулы 1» стали бы намного интереснее и зрелищнее. Правда, прибавилось бы трупов, но ведь народ всегда хотел бесплатного хлеба и кровавых зрелищ…
Кончита вышла из ванной полностью одетой, чем весьма порадовала меня, и одновременно с этим раздался вежливый стук в дверь.
Я решил продемонстрировать знание немецкого и громко сказал:
– Вилькоммен!
Кончита посмотрела на меня с уважением, дверь открылась, и официант вкатил столик с завтраком. Поставив все, что я заказал, на большой стол, покрытый белоснежной скатерть, он поклонился и вышел.
Завтрак прошел в тишине, и я был доволен этим.
Говорить с Кончитой было не о чем. Когда дело касалось героина, кокаина, оружия или человеческих отношений на уровне телевизионной мексиканщины – другое дело. Но сейчас ни одна из этих тем меня не интересовала, поэтому, закончив с немецкими разносолами, я быстро опрокинул в себя чашечку черного кофе и встал из-за стола.
Не успел я прикурить от зажигалки, выполненной в виде грудастой позолоченной девушки, как в дверь снова постучали. Стук был не таким, как при визите официанта, и я понял, что это пришел фотограф.
Когда в ответ на приглашение Кончиты дверь открылась, эротичная зажигалка выпала из моих пальцев.
На пороге стоял тот самый Педро, который фотографировал меня в Эль Пасо.
Однако…
Я посмотрел на Кончиту и увидел, что она довольна произведенным эффектом не меньше, чем недавно закончившейся ночью сексуальных безумств.
Педро улыбнулся мне и, не тратя времени зря, сказал:
– Привет! Встань к этой белой двери.
– Привет… – ответил я и прислонился спиной к двери огромного стенного шкафа.
Педро вытащил из сумки все тот же электронный «Кодак», который я видел при таких же обстоятельствах чуть больше двух недель назад, прицелился в меня объективом и нажал на спуск. Несколько щелчков прозвучали так быстро, будто это был не фотоаппарат, а автомат Калашникова.
Затем Педро снова улыбнулся мне и, не сказав ни слова, ушел.
Я отклеился от двери, повернулся к Кончите и спросил:
– Они что – всей компанией следуют за тобой? И чуть не добавил – как на собачьей свадьбе. Кончита пожала плечиком, отчего ее бюст тяжело колыхнулся, и ответила:
– Ну, не всей, конечно… Но кто-то ведь должен следить, чтобы со мной ничего не произошло. Правда?
– Правда, – ответил я и усмехнулся.
Теперь для меня перестало быть секретом, как Кончита проводила время, пока я валялся в косметической клинике. Правда, я там тоже времени зря не терял, так что она была права, когда заикнулась о молоденьких медсестричках…
