Но это – не ее дело.
– Когда мне принесут документы? – поинтересовался я.
– Часа через полтора – два, – ответила Кончита, – а мы тем временем могли бы…
– Нет, не могли бы, – отрезал я, увидев по ее лицу, о чем она подумала, – сегодня мне нужно быть в хорошей форме, а секс, хоть и приятен, но расслабляет. Мне нужно быть предельно собранным и внимательным. «Дойче Банк» – не булочная, и бриллианты – не коржики. И, кроме того, я ведь не знаю, что меня там ждет. Многое могло измениться с тех пор, когда я был тут в последний раз.
И в самом деле – а вдруг на мой вклад наложен арест?
Мало ли что задумали федералы?
Они, конечно, не знают кода, но чем черт не шутит…
Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говаривал Гриша Стеганый, сидевший на ижменской зоне за ограбление банка. Он недобдел тогда, и всю их компанию повязали в дверях с мешками денег за плечами.
Тьфу-тьфу-тьфу!
– Ладно, – вздохнув, сказала Кончита, – раз ты меня не хочешь, я пойду в магазин и куплю себе что-нибудь.
– Пойди, – согласился я, – и заодно купи мне несколько рубашек на твой вкус.
Кончита кивнула, взяла сумочку и вышла.
А я, наконец, остался один и мог покумекать о делах своих скорбных.
А покумекать было о чем.
Великий дон Хуан Гарсиа поручил мне разработать операцию по превращению России в придаток его наркоимперии. И мне нужно было придумать такой план, который, с одной стороны, показался бы дону Хуану абсолютно надежным и выгодным, а с другой – позволил бы мне так же абсолютно надежно уничтожить его. Это было не просто, и полтора часа напряженных размышлений пролетели, как несколько минут.
Когда раздался уже третий за сегодняшний день стук в дверь, я вздрогнул и, встав с кресла, сказал:
– Войдите.
На пороге стоял Педро.
Наверное, он совсем не любил шевелить языком, потому что, бросив на стол плотный серый конверт, подмигнул мне и, так и не сказав ни слова, ушел.
Я тупо посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и, все еще перемалывая в голове варианты обработки дона Хуана, подошел к столу.
В конверте оказалось почти то же самое, что лежало в моем бумажнике.
Такие же американские права на имя Майкла Боткина, но с другой фотографией, и такая же карточка социального страхования. Сравнив то, что я уже имел, с тем, что принес Педро, я убедился, что номера документов разные, а значит – это не простая копия, только с другим лицом на фотографии.
Кончита, между прочим, сказала, что на этот раз у меня будет немецкая ксива… Надо бы поговорить с ней об этом. Но – потом. А сейчас нужно было быстро сваливать из номера, пока она не вернулась и не сбила меня с делового настроя.
Сунув новые документы в бумажник, я завернул старые в полиэтиленовый мешочек, добавив туда для веса небольшую бронзовую пепельницу. Потом, зайдя в ванную, я отыскал в аптечке лейкопластырь и крепко обмотал им сверток. Положив его в карман, я вышел из номера и пошел вниз пешком, чтобы не напороться в лифте на Кончиту.
Выйдя на улицу, я нацепил черные очки и, повернув налево, направился к Эльбе, чтобы бросить в ее мутные воды маленький увесистый пакет. Говорят, все тайное обязательно становится явным, но если кто-нибудь и найдет лет этак через двести на дне реки мои поддельные документы, пусть попробует найти меня.
Посмеемся вместе.
* * *
В банке все прошло гладко.
Кельнер… Тьфу, черт, так и тянет на пивную терминологию!
Не кельнер, конечно – клерк, а точнее – менеджер внимательно посмотрел на бумажку с цифрами, которую я сунул ему под нос, потом так же внимательно посмотрел на меня, любезно улыбнулся и проводил меня в закрома.
Оставшись наедине с полированным металлическим ящичком, я открыл его и подумал, что если бы кто-нибудь взял отсюда пару десятков камней, я бы этого и не заметил. Наверное, профессиональные финансовые воротилы не одобрили бы такого отношения к богатству, но мне было наплевать на их мнение. Поэтому я, не считая, загреб полную горсть бриллиантов и по-простому высыпал их в карман джинсов.
Задвинув шкатулку на место, я нажал кнопку и через несколько секунд в хранилище вошел менеджер. Наверное, он ждал за дверью.
Поблагодарив его за внимание, я вышел из банка и, поймав такси, поехал в отель «Бисмарк». Там я зарегистрировался как простой и честный русский американец Майкл Боткин и снял скромный номер на третьем этаже.
Одна кровать, одна ванная, один телевизор – всего по одному.
И я – один.
Хорошо!
Найдя в холодильнике пиво, я открыл бутылку и, сделав хороший глоток, завалился с ногами на кровать. Одиночество – приятная вещь. И неизвестно еще, что хуже – не иметь возможности перекинуться с кем-нибудь словом или не иметь возможности остаться наедине с собой.
Я включил телевизор и увидел Микки Мауса, который долбил огромной кувалдой по голове свирепого пса. Морда у пса была удивленная, и из-под кувалды во все стороны летели искры. Переключившись на другой канал, я угодил прямо на пресс-конференцию Чубайса, который обещал европейским инвесторам золотые горы, но потом, а сейчас им нужно было всего лишь раскошелиться на какие-то жалкие четыре с половиной миллиарда евро. От зрелища его бессовестной морды мне стало кисло, и я быстро нажал на следующую кнопку.
Во! Другое дело!
Золотой мальчик Оскар де ла Хойя изящно переигрывал какого-то свирепого мексиканского бойца. Непринужденно передвигаясь по рингу, он уворачивался от яростных ударов противника, а сам тем временем успевал зацепить его то по голове, то по туловищу. Молодец!
Лежа на кровати с бутылкой пива в руке и следя за боксерами, я вдруг понял, как мне надоела эта латиноамериканская шлюха. Даже если не сравнивать ее с Ритой, даже если бы Риты вообще не было в моей жизни, все равно – Кончите не место рядом со мной. К чертям собачьим таких баб, у которых в голове нет ничего, кроме секса, денег и революционного терроризма.
И тут же у меня в голове созрел план дальнейших действий.
Сейчас я возвращаюсь к Кончите в отель и объявляю, что она свободна.
И пусть только вякнет!
Тогда я покажу ей, кто тут хозяин. А она, если угодно, может идти к своему папаше-любовничку и жаловаться ему на русского Знахаря, который послал ее на хрен. Этот Альвец и так-то был для меня никто, а теперь, когда Сам Великий Наркоимператор наделил меня властью, место ему – под никарагуанской лавкой.
А Кончита…
Ну, дам я ей еще один миллион, чтоб она угомонилась. И все дела.
В таком бодром и решительном настроении я покинул отель «Бисмарк» и поехал к Кончите. Но когда я без стука вошел в ее номер и проследовал прямо в спальню, потому что где ей еще быть, как не в спальне, то мое настроение резко изменилось.
