– Ну что же… – она снова улыбнулась своей удивительной тонкой улыбкой, – вот они, оказывается какие – русские миллионеры. Вы ведь миллионер?
Я рассмеялся, чувствуя легкость во всем теле, и ответил:
– Да, я миллионер. Что-нибудь не так?
– Нет, что вы, все в порядке, – Молли посмотрела на меня и вдруг покраснела, – просто я не видела раньше ни одного русского.
– Ну вот – смотрите! Ни черной бороды по грудь, ни красных шаровар, ничего такого. Я вас разочаровал?
– Честно говоря – да.
– Интересно, чем же?
Мне и в самом деле стало интересно, чем же такой гарный хлопец, как я, миллионер, да еще и с новой мордой, может разочаровать прелестную рыжую ирландскую девушку с зелеными, как трава, глазами.
– Ну-у-у… – Молли снова покраснела, – если бы вы были не миллионером…
– Увы, – я развел руками, – но тогда я бы не пришел сюда и не смог бы познакомиться с вами. Так что – лучше уж быть миллионером.
Молли стрельнула в меня своей тонкой улыбкой, потом резво повернулась на месте, зашуршав платьем, и, оглянувшись через плечо, сказала:
– Пойдемте, Майкл, я познакомлю вас с папой. Хоть я теперь и распоряжаюсь тут сама, он по-прежнему любит знакомиться с новыми жильцами.
Я послушно кивнул и вышел вслед за ней из комнаты. У Молли была удивительно ровная и узкая спина…
* * *
Не понял!
Прошлым летом я сам видел, как «Одесса» превратилась в пыльную груду кирпичей, а теперь стоит себе на прежнем месте.
Возродилась, как, понимаешь, Феликс из пепла!
Приглядевшись, я увидел, что возродилась она, конечно, не волшебным способом, а трудами американких работяг. Ничего не скажешь, постарались. Все было сделано, как раньше – ну просто тютелька в тютельку.
И разношерстная публика, оживленно шарахавшаяся по Брайтону, была все той же. Постояв у входа в «Одессу» и поглазев на постылые русские вывески про колбасу и кожаные пинжаки, я подошел к дымчатой стеклянной двери и протянул руку к длинной никелированной штанге, служившей дверной ручкой.
Но дверь открылась раньше, чем я успел до нее дотронуться, и передо мной образовался здоровый лоб, который с любезной улыбкой посмотрел на меня и сказал:
– Добро пожаловать в русский ресторан «Одесса». Мы рады видеть вас и надеемся, что вам здесь понравится.
У меня отвисла челюсть, но, сделав вид, что все так и должно быть, я улыбнулся ему в ответ и шагнул через порог.
Да, блин, новая метла по-новому метет.
Вышибала – вон какой любезный, да и в холле поприличнее стало.
Я вспомнил ту потную обезьяну, которая даже не потрудилась открыть передо мной дверь, и усмехнулся. Интересно, что он за человек, этот Витек Скуратов, новый король русского Нью-Йорка?
Оглядевшись, я повернулся к вышибале и сказал:
– Видите ли…
Я помял подбородок, как бы в задумчивости, и продолжил:
– Я вообще-то сюда не ужинать пришел, хотя и слышал, что у вас приличная кухня.
Вышибала важно кивнул, подтверждая, что кухня здесь действительно что надо, и одновременно показывая, что ему известно – не все приходят сюда штевкать.
– Я слышал, что здесь были небольшие проблемы, – сказал я для поддержания разговора, – взрыв или что-то вроде того… Это правда?
– Ага, то есть – да.
Вышибала кашлянул в кулак и добавил:
– Прошлым летом арабские террористы взорвали ресторан, но русская община отстроила его заново.
– Это делает честь русским, живущим в Америке, – я одобрительно кивнул, – американцы, например, не собираются восстанавливать «близнецов». А это, между прочим, было бы хорошим жестом.
Вышибала кивнул, но я увидел, что беседа на отвлеченные темы уже начинает утомлять его, и поэтому вернулся к основной причине своего визита в возрожденную «Одессу».
– Мне сказали, – я понизил голос, – что здесь можно найти человека по имени Виктор Скуратов. Вы не могли бы помочь мне в этом вопросе?
Вышибала посмотрел на меня другими глазами.
Я прямо-таки почувствовал, как он со скоростью кассового аппарата оценивает мой костюм, золотые очки, дорогие зубы, манеры, лицо, в общем – осуществляет экспресс-фэйс-контроль.
– А по какому вопросу вам нужен Виктор Васильевич? – вежливо, но холодно поинтересовался вышибала.
– По личному, любезный, по личному, – ответил я, засунув руки в карманы брюк и покачавшись с носков на пятки, – исключительно личный интерес. Но, возможно, он станет общим для нас с уважаемым Виктором Васильевичем. Так и передайте.
Вышибала подумал секунду-другую, затем широко улыбнулся и сказал:
– Прошу вас, пройдемте в зал, присядете за столик, может быть, аппетит разыграется, а я тем временем узнаю, чем можно вам помочь.
И он, сделав рукой широкий гостеприимный жест в сторону мраморной лестницы, пошел впереди меня.
Я смотрел на его мощную спину и диву давался.
Это как же нужно было построить братков, чтобы они вели себя так… ну, прямо скажем, не побоюсь этого слова – культурно!
Интересно, интересно…
Виктор Васильевич, значит…
А фамилия у него хороша. Ничего не скажешь.
Знаменитая фамилия. Может быть, он и братву в традициях своей фамилии воспитывает? Тогда понятно, почему здешний вышибала такой вежливый да ласковый. А вот, скажем, дыба у Виктора Васильевича имеется?
Поднявшись вслед за вышибалой на второй этаж, я увидел, что зал выглядит точно так же, как и до взрыва «Одессы», да и происходит в нем все то же самое. Те же мясистые тетки, та же «Тетя Хая» в исполнении подобострастных лабухов, то же беспредельное обжиралово и та же дикая, первобытная пьянка.
А куда ж оно денется!
Тьфу!
Усевшись за крайний столик у окна, я отвернулся и стал смотреть на улицу, стараясь не слышать того, что происходило вокруг.
За моей спиной раздался молодой женский голос, я оглянулся и увидел официантку, которая, глядя на меня с готовностью ко всему, спросила:
– Что будем кушать?
– Ничего не будем, – отрезал я, – принесите мне сто граммов водки и больше ничего.
В глазах официантки мелькнуло сожаление – такой с виду сладкий клиент и так мало заказал, но она пересилила себя и, улыбнувшись, пошла за водкой.
А я тем временем проводил над собой совершенно особую работу.
Так сказать – аутотренинг пополам с самогипнозом.
